Лилит вжималась в угол клетки всё сильнее, стараясь хоть на волосок отстраниться от ужаса, стоявшего рядом.

– Удивлен и признаю, что у тебя свой путь, не лучше и не хуже моего, но также, как и мой, ведущий, возможно, не туда, куда нужно нам, а куда им, – он кончиком сапога легонько пнул чью-то отрубленную конечность, – было нужно, поэтому я не могу позволить тебе жить в одном мире с теми я, которыми я когда-нибудь смог бы стать.

Кровь начинала по сочилась по её лицу – так сильно впились ногти в кожу.

– Но, если хочешь, я позволю в том мире жить твоим детям.

Тёмный мир. Толоб. Год 2012 после Падения Небес.

Басиль Штерн не любил города. Больше городов он не любил лишь людей. А больше людей Басиль не любил общаться с людьми, но общаться с ними нужно было – так велел лечащий врач.

Молодого, не к месту улыбчивого доктора Казакова, нужно было слушать, чтобы порча Тёмных Богов, угнездившаяся глубоко в мозгу Басиля не вырвалась наружу кровавых безумием дара Третьего, Разбивающего Черепа.

Разочаровывать старшего боевого товарища, Ивара Лонгроуда, тоже не хотелось.

Вот и терпел Басиль.

Взгляд прохожего.

Усмешка?

Басиль стирает ту улыбку одним движением своей лапищи превращая голову незнакомца в месиво.

В некоторые дни походы в офис превращались в сплошную пытку.

Сегодня ему повезло.

Сегодня был дождь. Даже не дождь. Ливень.

В такую погоду прохожих было меньше, а значит идти было чуть проще. Спокойнее. Если бы ещё вода не хлюпала в правом ботике, который давно пора было бы выбросить в мусор, да бережливость, граничащая у Басиля с патологической жадностью, мешала это сделать.

Он в очередной раз дал себе обещание, что сегодня выкинет наконец эти ботинки. Дал обещание, сам зная, что вечером, поставив обувь на просушку решит – не всё так и плохо, можно походить денёк-другой, если в лужи стараться не вступать.

Люди стоят под навесом, ждут, когда ливень утихнет.

За дурака, промокшего до нитки, принимают его что ли?

Летит в людей тяжёлая урна, зашибая сразу двоих.

Выжившие после первой атаки пытаются бежать, сквозь ливень, но им не уйти.

Басиль свернул в парк – в такую погоду там точно никого не будет. Да и посмотреть на памятники тоже неплохое дело, полезное.

Жаль, что сейчас осень, не весна, – тогда б можно было б ещё полюбоваться на цветущую сирень.

Басиль печально вздохнул – до весны ему точно не дадут прожить на служебной квартире, отправят куда-то.

Но однажды, лет семь назад, он был в парке, когда цвела сирень. Она цвела и пахла. Пахла изумительно. Сладко и спокойно.

Слабые люди прятались в своих домах.

Следовало ворваться в их дома.

Выбить ударом кулака жлезную дверь и начать их убивать. Люди рождены для того, чтобы их убивали такие, как Басиль.

У скульптуры рабочего, который силился поднять огромный камень, Басиль задержался. Автор явно переоценил возможности тщедушного тела мужчины, а, может быть, всё так и было задумано – показать, что воля человека столь сильна, а стремление его к переменам столь необоримо, что готов тот, жертвуя собой оторвать тот камень от земли и метнуть его в служителей Тёмных Богов.

Если верить табличке – где-то в этом районе началось то самое восстание, которое при поддержке сил Федерации и привело к освобождению этих земель от гнёта Тёмных Богов. Басиль был склонен верить табличке.

В десятке-другом метров от скульптуры рабочего стояла стена с выбитыми на ней именами людей. Имён было много. Если бы тогда, давно, Басиль оказался на стороне восставших, имён было бы меньше.

Остановившись у дороги Басиль оценил расстояние до ближайшей машины и пошёл на другую сторону улицы.