Остановиться, позволив тонне метала врезаться в себя.

Ощутить, что кости и мышцы крепче машины.

Офис располагался в старом здании.

Не так чтобы совсем старом, помнящем ещё времена восстания, но старом.

Охранник в специальной будочке вроде как должен был проверить удостоверение Бесиля, прежде чем позволять тому войти, но не стал себя утруждать этим действием.

На стойке регистрации, где Басиль надеялся узнать – кто и зачем его вызвал – ему вручили чёрный конверт.

Смотреть, чьё имя находится на карте в том конверте не было смысла – там могло быть только одно имя.

Имя его друга – Ивара Лонгроуда, Людоеда.

Легенда. Эпоха после Сожжения Библиотеки. 121 год до Падения Небес.

Тот, кого ещё не скоро нарекут Великим Пустым, утратив способность отличать прошлое от будущего, то что будет от того, чему не быть никогда, кутался в своё безумие, как замерзающий путник в дырявый плащ – вкладывая в это последние остатки своих сил и с каждым мгновение всё отчётливее понимая – ему не спастись.

Аверс.

Прошло почти три тысячи лет. Три тысячи лет с того момента, как были открыты Свитки Мёртвых.

Три тысячи лет с того момента, как лопнула тонкая пленка, позволявшая Легенде Изначальному Миру не касаться друг друга.

Облик Мира изменился.

Кровавое безумие, вырвавшееся из Свитков Мёртвых, и захлестнувшее Изначальный Мир, давно схлынуло, оставив об истинных людях лишь легенды, отдав на откуп потомкам обитателей Легенды будущее.

Три тысячи лет войны с Небесами, отказавшимися принимать облик нового человечества.

Люди, не видевшие Мира без этой войны.

И отцы их не видевшие.

И деды их не видевшие.

И Боги, что нужны такому Миру и таким людям, – они уже рождены и дарую своё благословение не первую сотню лет.

На окраине Города, обещавшего поставить точку в войне с Небесами, но обратившегося в нечто совсем иное, поднимая в воздух тучи мусора и пыли, приземляется челнок.

– Чует моё сердце: надо было снять все деньги со счета и пропить их. – расстроено пробурчал Сабон.

– Сердце у него чует, – недовольно прогудел Сержант, – скажи уж лучше: обделался со страху.

Сабон, конечно, ответил бы Сержанту, но в тот момент, когда его рот уже открылся, чтобы извергнуть трёхэтажное творение разума, челнок тряхнуло. Через мгновение Сабон всё же выругался, но уже в адрес матери пилота.

– Твоя мать будто лучше? – хихикнул худой парнишка, сидевший рядом с Сабоном.

– А кто тебя рожал вообще не ясно. – рыкнул обиженный Сабон на своего соседа.

В ответ маленький дампил улыбнулся, обнажив скромные клыки.

– И не надоело вам, мальчики, грызться? – мурлыкнула из дальнего угла миниатюрная особа, которая до того спала, завернувшись в свой плащ.

– Горбатого могила исправит. – пожёвывая ус, высказал своё мнение Сержант, человек уже преклонных лет, и оттого ещё более опасный, когда Сын-Амок одаривает ветерана благословением боевого безумия.

Нет сомнений в том, что вечноломодой парнишка-дампил нашёл бы, что ответить старому вояке, но челнок тряхнуло во второй раз. О да, они умели меняться быстро, эти солдаты удачи, рождённые безумным миром и считающие его своим домом. В раскрывающемся чреве челнока уже не было сонной особы, закутавшейся в свой мягкий и тёплый плащ, её место заняла Лиса, маг из тайного ордена, поклоняющегося Неназываемому, исповедь которого и легла в основу Свитков Мёртвых. Не было и смешливого парнишки, а был дампил, существо возможности которого мало чем уступали возможностям вампиров, а во многом и превосходили их. Оборотень, под шерстью которого играли бугры мышц, занял место Сабона. И лишь Сержант, который иногда в пьяном угаре затягивал странную песню, в которой над ним кружил чёрный ворон, ожидая поживы… лишь Сержант остался прежним, закованным в биокибернетический доспех ветераном-дезертиром, в одиночку уничтожившим отделение, посланное на зачистку поселения, отказавшегося платить Сбор.