– В общем, то, что Ортега-и-Гассет называл «революцией масс». Возникала из аграрной страны страна новая, или по-другому скажем – страна городской культуры.

– И, конечно, модернизации экономики. Любопытно, в какие оболочки облекается этот объективный процесс, какой диалог или какая конкуренция за смыслы возникает между властью и интеллигенцией – куда идёт страна и как её вести? Власть, скорее, следует консерватизму, победоносцевской или рождённым при Александре III идеологическим концепциям.

– Может быть, из-за этого и произошёл крах страны? Потому что попытка удержания настоящего, она как бы всегда проблематична. Если мы немного расширим фокус, то действительно увидим, что эти процессы – революция масс, изменение аграрного общества, переход к индустриальной культуре – это было состояние не одной России. Буквально по всей планете происходил этот процесс. Мексику можем вспомнить, монархические государства Европы, ту же Германию. Нечто схожее переживали Турция, Япония, Китай. То есть это был процесс универсальный, он шёл по всей планете.

– Но опять-таки, улавливала вот эти новые токи власть? Скорее всего, нет. А параллельно бурно растут политические партии и движения, их насчитывалось свыше ста. И у всех своя программа, свое видение будущего. Социал-демократы верят в управление будущим, в рациональные и четкие чертежи развития. Конституционные демократы предлагают радикально изменить избирательное право, отменить имущественный ценз, ценз оседлости, отменить военные ограничения. А авторы сборника «Проблемы идеализма» (1902), наоборот, выступают против прагматизма и рационализма, выдвигают на первый план не технологические расклады, а моральные ограничения, воссоединение «правды-истины» и «правдой-справедливостью». Смута 1905–1907 годов продолжает ломать, казалось бы, незыблемые мировоззренческие установки, порождает сокрушительную критику и приговор интеллигенции в сборнике «Вехи» (1909).

– Тогда давайте сделаем следующий шаг и поговорим о проектах будущего на уровне 1917 года, прежде всего у большевиков. Ведь у Ленина и Троцкого были разные подходы к образу будущего.

– Но их объединял идеал будущего – коммунизм. Ленин подходит к революции с обоснованием государства-коммуны, где не будет ни армии, ни полиции. И только в период Гражданской войны наступает определенное отрезвление, связанное с удержанием власти.

– Мобилизационное управление.

– Которое потом станет частью их представления о будущем, вот в чём была опасность Гражданский войны. Из нее вырастала тоталитарная система управления, военный тоталитаризм. Если же говорить о Троцком, то в 1920 году он верил в трудовые армии, а еще в то, что в коммунизме родится сверхчеловек, т. е. можно будет человека перевести на другую стадию биологического и социального развития. Вспомним Маяковского, Татлина с его башней «III Интернационал», или Малевича, который писал, что отомрёт зелёный мир, и вместо этого будет железный мир.

– И «Чёрный квадрат» – часть композиции оперы «Гибель солнца», где чёрный квадрат как искусственное, но искусственное в смысле технологического построения, конкурировал с образом круглого жёлтого солнца естественного.

– А еще Чаянов и его знаменитое «Путешествие моего брата Алексея в утопический рай», в котором крестьянский мир – республика равных собственников. Но одновременно заявил о себе Михаил Булгаков, который в 1919-м году по поводу будущего написал малозаметную статью «Грядущие перспективы»: никакого будущего нет и не будет, потому что после страшной революции наступает момент расплаты и нужно расплатиться за то, что была совершена чудовищная катастрофа. Писатель смотрел на революцию как на акт, который прервал возможность двигаться к будущему. И теперь надо трудом и нравственным очищением искупить безумство. Но современники не увидят светлые дни созидания. Возможно, только дети или внуки. Вот какая перед нами сложная, многосоставная картина разных проектов.