Высоко в горах к северу от Казвина гнездился таким образом один из Алидов, который называл себя Махди, но который, впрочем, держал себя как добрый подданный султана. Его крепость называлась Аламут[76] – Орлиное Гнездо; это место и избрал Хасан ибн Саббах средоточием той власти, основу которой он положил своею неутомимою девятилетнею деятельностью и для создания которой, казалось, время уже настало. Вокруг Орлиного Гнезда и в нем самом было приобретено много сторонников тайного союза; ночью на среду 6 раджаба 483 г. (4 сентября 1090 г.) сам Хасан с помощью своих приверженцев пробрался в крепость, и вскоре Алиду пришлось убедиться, что из рук его выскользнула всякая власть над теми, кто до тех пор ему подчинялся, и перешла к подозрительному старику, который все еще продолжал являться под маскою святого аскета. Алид должен был волей-неволей удалиться; как благочестивый человек, Хасан не мог отпустить его без всякого удовлетворения и дал ему свидетельство на получение 3000 золотых из султанской кассы в Дамегане, и деньги эти были ему в точности выплачены собственным наместником Мелик-шаха.

Хасан был уверен в безусловной покорности не только окружавших его, но всех тех, которые обязались следовать знамени измаилитизма. Неизвестно, продолжал ли он сношения с вождями секты в Египте; достоверно лишь то, что в стране между Тигром и горами, отделяющими Нишапур от Герата и Мерва, приверженцы союза без колебания повиновались малейшему знаку Хасана. Он избрал поистине дьявольское средство, чтобы удержать в подобной зависимости несчастных слепых людей, которым этот бессовестный человек преподносил яд в виде лекарства, а также для того, чтобы создавать себе для выполнения своих темных замыслов орудия столь же ужасные, какие употреблялись потом лишь в нашем хваленом XX столетии. Не напрасно усвоил он себе все знания, доступные той эпохе. За исключением врачей и естествоиспытателей – число которых по сравнению было незначительно и которые охотно окружали свое искусство некоторой таинственностью, – весьма немногим было известно наркотическое действие опиума и особенного препарата из конопли – гашиша. Хасан выбрал из своих приверженцев молодых, сильных людей с энергическим темпераментом и приблизил их к себе. Вдруг то у одного, то у другого из них, когда они находились в одиночестве, начинала кружиться голова, и он терял сознание. Он приходил в себя в великолепной комнате, где его окружали незнакомые благоухания, красивые девушки и изысканные кушанья и напитки. Тут юноша испытывал все чувственные наслаждения зараз, и ему должно было казаться, что он переживает все блаженства рая, какие Коран обещает верующим после смерти. Среди опьянения молодой человек снова терял сознание; он просыпался уже в обычной обстановке и на том самом месте, где заснул в первый раз, и тут ему говорили, что по милости Божией он удостоился предвкушения райских радостей и что от него зависит заслужить навсегда только что испытанное блаженство. Тот прямым путем попадает в рай, кто погибает, служа Всевышнему, – вот что учил каждый в законе Божием; и тем, которые только что ознакомились с этим раем в чувственной и неотразимой для человека форме, ужасный изобретатель подобного отвратительного образа действия давал в руки кинжал[77], в то же время указывая на какого-нибудь врага дела Божьего. Этого было достаточно, чтобы заставить ослепленного человека отправиться в одежде суфия, или под личиной купца, или под каким-либо другим видом, через горы и долы за сотни миль для того, чтобы нанести смертельный удар победоносному полководцу среди его войск, могущественному султану в его охраняемом стражами дворце, влиятельному сановнику среди толпы сидящих вокруг него писцов. Убийца почти всегда погибал под ударами солдат или телохранителей, окружавших его жертву, и заранее готовился к этому; но тем более неудержимо рвались федавии