Далее автор говорит о трех способах познания для уголовного судопроизводства, выделяя «чувственный опыт» (личный осмотр следов преступления, суждения экспертов, решение знатоками таких вопросов, которые требуют особых технических познаний), «предание, или восприятие чужих убеждений» (собственное признание обвиняемого, показания свидетелей и т. п.), «наведение, или умственное проникание в исследуемый предмет через указующие на него обстоятельства» (посредством улик)[172].
Сетуя на то, что улики, хотя и входят в состав розыскного процесса, но стоят там на заднем плане, В. Д. Спасович далее замечает: «… для преобразования нашей современной системы доказательств, очевидно не удовлетворяющей требованиям охранения общественного порядка, необходимо выдвинуть вперед доказательство посредством улик, предоставив судьям право приговаривать к наказанию по их совокупности»[173].
О недостатках существующей системы уголовного судопроизводства того времени говорили и другие русские ученые-юристы[174].
Однако пересмотр положений теории формальных доказательств, сдерживающих развитие научных рекомендаций по организации расследования преступлений, мог состояться только в условиях реформирования всего судоустройства и судопроизводства, что, впрочем, не заставило себя долго ждать.
Так в дореформенный период появлялись первые теоретические и практические знания, необходимые для организации расследования некоторых категорий преступлений.
Это был этап возникновения первых, несистематизированных рекомендаций по организации расследования отдельных категорий преступлений.
§ 2. Развитие методических рекомендаций по расследованию отдельных категорий преступлений в послереформенный период (до 1917 г.)
8 июня 1860 г. последовал императорский указ об отделении следственной части от полиции и назначении для производства следствий о преступлениях особых чиновников – судебных следователей, что, по выражению русского процессуалиста С. И. Баршева, представляло собой сколок с французских следственных судей[175].
В России судебные следователи стали являться членами окружного суда. Причем, будучи членами суда, незагруженные следственной работой следователи участвовали в судебном разбирательстве уголовных дел, за исключением тех дел, которые они сами расследовали.
Общие положения о производстве следствий и правила производства следственных действий были изложены в «Наказе судебным следователям» от 8 июня 1860 г.[176]
8 июня 1860 г. также был издан «Наказ полиции о производстве дознания по происшествиям, могущим заключать в себе преступление или проступок»[177].
Чины полиции отныне были обязаны заниматься производством дознания и содействовать судебным властям в отправлении уголовного правосудия. Сущность же дознания, в основном, заключалась в собирании сведений, необходимых для удостоверения в том, что происшествие, соединенное с преступлением, действительно имело место. В этих целях полиция имела право исследовать место преступления, проводить некоторые следственные действия (осмотры, освидетельствования, обыски, выемки и т. д.). По прибытии судебного следователя полиция передавала ему все производство и прекращала свои действия по следствию до получения особых о том поручений.
В соответствии с «Наказом полиции…» следственные действия полицейскими чинами проводились согласно предписаниям «Наказа судебным следователям». (Здесь небезынтересно заметить, что ст. 15 «Наказа полиции…», регламентирующая порядок задержания подозреваемых в совершении преступления лиц, текстуально почти совпадает с положениями ст. 122 УПК РСФСР и ст. 91 УПК РФ.)