Ладно, Бог с ними, с подарками и счетами, но ведь и с лошадьми тоже не всё так гладко. Когда читаешь книгу в оригинале, то постоянно режет ухо слово «garron». Это низкорослая мохнатая лошадка, похожая на пони. У Мартина на ней ездят все поголовно в Ночном Дозоре, а также на Севере – вассалы Неда Старка присоединяются к армии Станниса Баратеона верхом на этих низкорослых лошадях. Стоит напомнить, что Стена Мартина – увеличенная копия Адрианова вала, отделяющего Англию от Шотландии. В условиях средних веков легко можно представить население Шотландии, верхом на шотландских мохнатых пони, однако они были намного менее распространены по английскую сторону границы. Кроме того, в Ночном Дозоре Мартина служат изрядное количество представителей благородного сословия. Ни один благородный английский дворянин не мог позволить себе ездить на мохнатом шотландском пони, это опозорило бы его в глазах товарищей и сослуживцев. На самом деле, когда король Яков Первый переехал в 1603 году из Шотландии в Англию, после вступления на английский престол, он привёз с собой немало шотландских дворян: все они приехали на «нормальных» благородных лошадях, если кто-нибудь из них и ездил верхом на мохнатых низкорослых лошадках или шотландских пони, то это происходило исключительно внутри своего поместья, или в условиях, приближенных к пограничным схваткам в шотландских предгорьях. У Мартина же даже те члены Ночного дозора, которые не выезжают за стену, почему-то тоже разъезжают на низкорослых мохнатых лошадях по всей стране, если перед нами член Ночного Дозора, то он обязательно «восседает» на «гарроне». Реально, гарнизон в своих конюшнях должен был бы иметь примерно поровну нормальных лошадей и низкорослых мохнатых «гарронов». В саге мы встречаем в несколько раз больше «гарронов», чем «palfrey» (верховая лошадь) и «destrier» (тяжёлый боевой конь) вместе взятых. Русскоязычному читателю, может быть, немного проще, так как некоторые огрехи оригинального текста сглажены при переводе. Для специалиста же по истории средневековья чтение Мартина в оригинале превращается в изощрённую пытку.

Ещё одним примером такой пытки можно назвать постоянное употребление Мартином слова «trencher». На русский язык его одним словом и не переведёшь – это целый образ: толстый кусок подсохшего хлеба, использовавшийся в качестве тарелки. В «Песне…» мы сталкиваемся с ними как в замке Эддарда Старка, так и при дворе короля. Что уж тут говорить о придорожных харчевнях. Российские переводчики в половине случаев элегантно игнорируют слово и просто переводят его, как блюдо или тарелка. Проблема в том, что такой тип хлебной тарелки мог использоваться в средние века только в среде очень небогатых дворян и то не на главном столе (над солью), а на столе для прислуги (под солью). В богатых и знатных домах средневековья имелось предостаточно посуды из разных материалов: от глиняной до оловянной, от медной до деревянной, от серебряной до золотой. В период позднего средневековья стала появляться фаянсовая посуда из Европы. Серебряную и золотую посуду подавали на стол по случаю больших приёмов и пиров, но оловянной и деревянной вполне хватало на нужды повседневной жизни. Невозможно представить себе двор средневекового короля (или вельможи уровня Эддарда Старка), где по случаю большого пира гостям подали бы тарелки из чёрствого хлеба – хозяину дома осталось бы разве что покончить с собой от стыда и позора! А у Мартина рука не дрогнула всех заставить есть с таких тарелок! Интересно, что у Лэки на 46 книг о Вальдемаре приходится одно прямое упоминание тарелки из чёрствого хлеба, и сталкивается с ней герой в трактире на большой дороге, где такая тарелка вполне уместна и не нарушает канвы повествования.