«В тринадцатый год царствования Дария, при эфоре Алексиппиде в Лакедемоне, лакедемоняне и их союзники заключили с Тисса [стр. 24] ферном, Гиераменом и сыновьями Фарнака соглашение относительно дел царя, лакедемонян и их союзников. Земля царя, сколько ее есть в Азии, должна принадлежать царю. Пусть царь распоряжается своей землей, как пожелает. Лакедемоняне и их союзники не должны приближаться к земле царя с враждебными намерениями, равно как и царь – к земле лакедемонян и их союзников. Если кто-либо из лакедемонян или их союзников приблизится к земле царя с враждебными намерениями, лакедемоняне и их союзники должны воспрепятствовать ему; если кто-либо с земли царя приблизится к лакедемонянам или их союзникам с враждебными намерениями, царь должен воспрепятствовать ему. Тиссаферн должен обеспечивать жалованье и содержание для ныне присутствующего флота по установленной ставке до прибытия царского флота; после этого лакедемоняне могут, если пожелают, содержать свой флот самостоятельно или, если предпочтут, Тиссаферн будет предоставлять содержание, а по окончании войны лакедемоняне вернут ему полученное. После прибытия царского флота оба флота должны вести войну совместно, как будет решено Тиссаферном, лакедемонянами и их союзниками. Если они пожелают заключить мир с афинянами, это должно быть сделано только по общему согласию.» [26]

При сравнении этой третьей конвенции с двумя предыдущими мы видим, что теперь не оговаривается никакая территория, кроме континентальной Азии, которая безоговорочно закрепляется за царём, разумеется, вместе со всеми проживающими на ней греческими поселенцами. Однако благодаря дипломатической уловке условия договора подразумевают, что это не вся территория, на которую царь может претендовать, хотя ничего не говорится о возможных остальных землях. [27]

Далее, в этой третьей конвенции упоминаются Фарнабаз, сын Фарнака, со своей сатрапией Даскилий, и Гиерамен с его областью, чьи размеры и местоположение нам неизвестны; тогда как в предыдущих [p. 25] договорах не фигурировал ни один сатрап, кроме Тиссаферна. Мы должны помнить, что пелопоннесский флот включал те двадцать семь триер, которые Каллигейт специально перевёз для помощи Фарнабазу; поэтому последний теперь естественным образом стал участником общих военных действий.

В-третьих, здесь впервые мы встречаем официальное заявление о персидском флоте, который должен быть приведён в качестве подкрепления для пелопоннесцев. Это было обещание, которое сатрап теперь излагал более откровенно, чем раньше, чтобы обмануть их и ослабить недоверие, которое они начали испытывать к его искренности. Оно служило временной цели удержать их от немедленных отчаянных действий, враждебных его интересам, чего он и добивался. Поэтому, возобновляя выплаты на данный момент, он делал вид, что занят приказами и приготовлениями для флота из Финикии. [28]

Пелопоннесскому флоту было приказано покинуть Родос. Однако перед тем как он покинул остров, туда прибыли послы из Эретрии и Оропа; последний, находившийся на северо-восточной границе Аттики, хотя и защищался афинским гарнизоном, недавно был внезапно захвачен беотийцами. Потеря Оропа значительно облегчила возможность отпадения Эвбеи; и эти послы пришли просить помощи у пелопоннесского флота, чтобы поддержать остров в этом замысле. Однако пелопоннесские командующие считали себя обязанными в первую очередь помочь пострадавшим на Хиосе, к которому они и направились. Но едва они миновали Триопийский мыс, как увидели афинскую эскадру с Халки, следившую за их передвижениями. Хотя ни одна из сторон не желала генерального сражения, они ясно видели, что афиняне не позволят им пройти мимо Самоса и добраться до Хиоса без боя. Поэтому, отказавшись от плана помощи Хиосу, они снова сосредоточили свои силы в Милете, в то время как афинский флот также вновь собрался на Самосе. [29] Это произошло около конца марта 411 г. до н. э., когда оба флота вернулись на позиции, которые занимали четырьмя месяцами ранее. [p. 26]