Перед отъездом Писандр предпринял еще более важный шаг. Он понимал, что недавнее голосование, вырванное страхом перед войной и противоречащее истинным настроениям собрания, никогда не станет реальностью по доброй воле народа. Оно было лишь первой ступенью – формальным оправданием для себя и сигналом для олигархических сил. Теперь предстояло второй шаг: организовать насилие, достаточное для подчинения народа.

Писандр обратился к политическим клубам (гетериям) – тайным объединениям богатых граждан, связанных клятвой взаимной поддержки в политике, судах и общественных делах. Эти клубы, часто враждовавшие между собой, теперь должны были объединиться против общего врага – демократии. Под руководством Писандра они начали подготовку к перевороту.

После его отъезда инициативу перехватил учитель риторики Антифон из дема Рамнунта. Не имея возможности выступать публично из-за непопулярности своей профессии среди демократов, он стал мастером закулисных интриг и теперь с радостью направил свои таланты на свержение ненавистного ему строя. Его организаторские способности и холодный расчет сделали его ключевой фигурой готовящегося переворота.

Вот каков был человек, которому Писандр перед своим отъездом в основном поручил задачу организации антинародных клубов для завершения революции, уже стоявшей на пороге. Его главным помощником был Ферамен, другой афинянин, впервые упомянутый здесь, выдающийся способностями и хитростью. Его отец (родной или приемный), Агнон, был одним из пробулов и ранее основал Амфиполь. Даже Фриних – чью проницательность мы уже имели возможность оценить и который из ненависти к Алкивиаду решительно выступил против олигархического движения на Самосе – стал рьяно поддерживать это движение в Афинах после своего отстранения от командования. Он привнес на сторону Антифона и Ферамена изобретательный ум, не уступающий их собственному, сочетавшийся с дерзостью и смелостью, даже превосходящей их. Под руководством таких искусных вождей антинародные силы Афин были организованы с глубоким расчетом и направлялись с ловкой жестокостью, невиданной ранее в Греции.

К тому времени, когда Писандр и другие послы достигли Ионии, примерно в конце января или начале февраля 411 г. до н. э., пелопоннесский флот уже покинул Милет и направился в Книд и Родос, на последний из которых Леонт и Диомедон совершили несколько набегов с соседнего острова Халки. В то же время афинские войска на Хиосе добивались успехов в осаде города и строительстве укрепления в Дельфинии. Педарит, лакедемонский наместник острова, отправил настоятельные просьбы о помощи к пелопоннесцам на Родосе, но помощь не пришла; поэтому он решил предпринять общую [стр. 20] вылазку и атаковать афинян всеми своими силами, включая как союзников, так и хиосцев. Хотя сначала он добился некоторого успеха, битва закончилась его полным поражением и гибелью, с большими потерями среди хиосских войск и утратой многих щитов, захваченных во время преследования. [20] Хиосцы, оказавшиеся в еще более тяжелом положении и начавшие страдать от голода, смогли продержаться лишь благодаря частичному подкреплению, вскоре полученному от пелопоннесских сторожевых кораблей в Милете. Спартанец по имени Леонт, прибывший на корабле Антисфена в качестве одного из эпабатов (морских пехотинцев), возглавил эту эскадру из двенадцати триер, преимущественно фурийских и сиракузских, сменив Педарита на посту главнокомандующего островом. [21]

Именно в тот момент, когда Хиос, казалось, был близок к возвращению под власть Афин, а превосходящий пелопоннесский флот был парализован на Родосе персидскими интригами и подкупом, Писандр прибыл в Ионию, чтобы начать переговоры с Алкивиадом и Тиссаферном. Он мог заявить, что свержение демократии в Афинах уже началось и скоро завершится, и теперь требовал обещанной награды взамен – персидского союза и помощи Афинам против [стр. 21] пелопоннесцев. Но Алкивиад прекрасно понимал, что пообещал то, чего не имел ни малейшего шанса выполнить. Сатрап, казалось, следовал его советам – или, вернее, собственным интересам, используя Алкивиада как инструмент, – стремясь истощить обе стороны и поддерживать их примерно в равновесии, пока они не погубят друг друга. Однако он никоим образом не был склонен отождествлять себя с делом Афин и окончательно порывать с пелопоннесцами, особенно в момент, когда их флот был не только больше афинского, но и располагался на острове вблизи его сатрапии. Соответственно, Алкивиад, вызванный афинскими послами для выполнения своих обязательств, оказался в затруднительном положении, из которого мог выйти лишь с помощью одной из своих характерных уловок.