План Эрхарда получил поддержку американцев, в первую очередь Клея. В Экономическом совете он смог опереться на незначительное большинство буржуазных голосов, в то время как социал-демократы критиковали его планы, не придавая, однако, особого значения Экономическому совету, что, как оказалось, было ошибкой. Подход Эрхарда был рискованным, поскольку германская экономика за более чем десять лет привыкла к плановому управлению и контролю над ценами и была обременена бесчисленными ограничениями и запретами. Поэтому надежда на рыночные силы в этой ситуации казалась несколько нереалистичной. Но альтернативой было бы продолжение системы государственного планирования, продовольственных карточек и черного рынка; а в условиях мрачных послевоенных лет перспективы Эрхарда, по крайней мере, давали проблеск надежды.

На практике денежная реформа и Закон об основных принципах были подобны большому взрыву в экономической политике: черный рынок исчез в течение нескольких дней, полки в магазинах заполнились товарами, вдруг стало возможно купить почти все – хотя и по ценам, которые были недоступны для большинства. Только с июня по август 1948 года промышленное производство выросло почти на 25 процентов; стоимость промышленного производства в Бизонии, бывшая вдвое меньше, чем в 1936 году до денежной реформы, удвоилась к концу 1949 года. Между тем негативные последствия снижения курса валюты были столь же заметны: цены резко выросли в условиях огромного спроса, а поскольку замораживание заработной платы было отменено только в ноябре 1948 года, положение многих людей ухудшилось в течение года, и сопротивление радикальной программе Эрхарда усилилось. 12 ноября 1948 года профсоюзы даже организовали всеобщую забастовку против отмены замораживания цен, а в ходе опросов 70 процентов западных немцев высказались за повторное введение государственного контроля над ценами. Когда в конце 1949 года цены снова упали, безработица выросла и в следующем году превысила отметку в 10 процентов – потребовались годы, чтобы западногерманская экономика стабилизировалась в условиях европейского экономического подъема. Но также было очевидно, какой огромный толчок дали денежная реформа и Закон об основных принципах. Обе меры послужили исходным стимулом для раскрытия существующего огромного экономического потенциала этой части страны и положили начало мощной динамике в экономическом развитии, которая, однако, переросла в устойчивый подъем лишь в начале 1950‑х годов57.

С проведением денежной реформы и прекращением государственного планирования было принято решение в пользу капиталистического, ориентированного на свободный рынок экономического порядка в Западной Германии – экономического порядка, который, казалось, был в значительной степени и навсегда делегитимизирован в Германии и Европе в десятилетие перед началом войны. Он исходил от американского правительства (которому пришлось, хочешь не хочешь, последовать британцам и французам) и был реализован совместно с западногерманскими экспертами и политиками. Капитализм, конечно, не был навязан западным немцам извне, но без «Плана Маршалла» и инспирированной американцами денежной реформы, вероятно, были бы установлены другие приоритеты, возможно, более соответствующие французской или итальянской модели контролируемой государством промышленной экономики, за которую также выступали СДПГ и профсоюзы.

Последствия были поразительными. Денежная реформа и либерализация цен вызвали огромный скачок экономического роста. Но в то же время это породило резкое социальное неравенство в исходной точке нового западного государства, которое надолго определило денежные и властные отношения в этом обществе. Хотя в 1950‑х годах предпринимались попытки смягчить эти события социально-политическими средствами, решения 1948 года тем не менее предопределили основной экономический порядок нового государства, с точки зрения как его динамики, так и социального характера. «По разным причинам лишь ограниченное число людей смогли получить большие прибыли, – писала комиссия США в 1951 году о социальной ситуации в Западной Германии. – Необходимо позаботиться о том, чтобы новая республика не погибла от жажды наживы»