Поэтому американцы рассчитывали на жесткий новый старт в финансовой политике, и подготовленная с осени 1947 года денежная реформа оказалась крайне жесткой: все излишки денег нацистской эпохи были в кратчайшие сроки уничтожены. Финансовые активы немцев потеряли 90 процентов своей стоимости – исторически почти уникальная акция экспроприации, в ходе которой немцам, наконец, пришлось оплатить издержки Второй мировой войны. Материальные активы, с другой стороны, не обесценились; собственность на товары, средства производства, недвижимость, а также земельная собственность остались практически нетронутыми. Те, кто не имел такого имущества и зависел от зарплаты и сбережений, сильно пострадали: от одной тысячи рейхсмарок осталось только 65 немецких марок. Одностороннее обесценивание финансовых активов и стабильность материальных ценностей чрезвычайно благоприятствовали владельцам домов и земли, коммерческим предприятиям и коммерсантам. Это должно было стимулировать экономическую и инвестиционную активность и возродить экономику к жизни.

Социальные аспекты, с другой стороны, имели второстепенное значение. Американцы отвергли предложения Германии о комплексном социальном выравнивании бремени в связи с денежной реформой, которое учитывало бы интересы не только тех, у кого были деньги и материальные ценности, но и тех, кто подвергся бомбардировкам, или беженцев. С властью оккупационной державы это было возможно – демократически избранное правительство, вероятно, было бы свергнуто за такие действия. По этой причине немецкие участники денежной реформы сразу же поспешили заявить, что «все существенные встречные предложения немецких экспертов» были отвергнуты оккупационными властями и что они несут «единоличную ответственность за принципы и методы денежной реформы в своих зонах»55.

Еще один важный шаг был сделан, когда на следующий день после смены валюты было объявлено об отмене государственного планирования и централизованного ценообразования на большую часть товаров. По своему эффекту эта мера была почти равна эффекту от денежной реформы. Но теперь не американцы, а Экономическое управление Бизонии и его директор, профессор экономики Людвиг Эрхард, задумали и постановили положить конец государственному контролю над ценами. С принятием так называемого Закона об основных принципах от 21 июня 1948 года фиксированные цены на все товары, за исключением продуктов питания, арендной платы и некоторых видов сырья, были отменены.

Эрхард опирался на Научно-консультативный совет при Экономическом совете. Здесь представителям плановых экономистов, близких к социал-демократам, противостояли более либерально настроенные последователи фрайбургской школы неолиберализма, в которую, кроме фрайбургских профессоров Вальтера Ойкена и Франца Бёма, входил также Альфред Мюллер-Армак, профессор экономики в Мюнстерском университете, ближайший советник Эрхарда. Все трое дистанцировались от национал-социализма и теперь выступали за концепцию, в которой политическая и экономическая свобода были тесно связаны. Идея заключалась в сочетании свободной капиталистической рыночной экономики с социально-политическим балансом групповых интересов, гарантированным сильным государством. «Социальная рыночная экономика» – этот термин впервые появился в 1949 году – должна была устранить традиции плановой экономики и проложить путь к свободной торговле и частному предпринимательству, одновременно предотвращая бесконтрольное утверждение экономической власти и защищая социально слабых. Концепция социальной рыночной экономики была не столько реакцией на контролируемую экономику послевоенных лет. Скорее, она возникла как «результат процесса социального обучения в конце великого кризиса начала 1930‑х годов» и уже была известна управленческим и промышленным элитам как альтернатива государственному экономическому контролю или радикальным рыночным концепциям