Для Виктора это было не просто удовлетворение физической потребности. Для него это был еще один акт выражения любви к своей супруге. Ему было важно, что это именно она: ее прикосновения, ее поцелуи, жар ее тела, ее изгибы, ее вздохи, ее выражение лица, ее аромат. Виктору было плевать на позы, главным для него было, чтобы они оба получали наслаждение. Поэтому за все время их отношений Виктор даже мысли не мог себе позволить о другой женщине – ему это было не интересно, не нужно. Ведь даже такая простая вещь, как секс, обретала смысл только с ней.

Они не заметили, как начались проблемы. Разочарования, обиды копились внутри, и более было невозможно это игнорировать. Теперь даже любые мелочи приводили к большому скандалу. И они устали, устали от постоянного выяснения, кто прав, постоянного недовольства. Чувство неполноценности начинало давить на них. И они начали отдаляться, каждый по своим причинам, из-за своих обид. Ведь легче было не общаться, когда каждый диалог заканчивался обидными фразами, брошенными в адрес друг друга.

Нескончаемые взмахи молотком. Один за другим, без остановок. Он остановился только тогда, когда кровь на его лице уже мешала видеть. Его трясло, но не от страха. А от злобы. Он не мог понять источника такой ярой силы. Если бы он только мог направить ее в нужное русло. Но уже поздно. Он вытер глаза рукавом пиджака. Осмотрелся – все заляпано кровью. Тело лежало подле его ног, жизнь уже давно угасла в нем. Разобрать, кто это, было практически невозможно, настолько зверским было убийство. Он словно хотел стереть из памяти это лицо.

Его схватило резкое головокружение, он пошатнулся, молоток выпал из рук и громко ударился о паркет. Этот звук заставил его проснуться.

Виктор открыл глаза. Эверрет ходил по комнате, лихорадочно дергая каждую вещь. Видимо, пытался вызвать хоть какие-то воспоминания.

– Это так не работает, – тихо сказал Виктор.

– О, смотрите-ка, кто к нам пожаловал. Я хотя бы что-то пытаюсь сделать.

– У тебя нет эмоционального контакта с этими вещами. Ты просто тратишь свое время. Нужно понять, с чего начинать и как двигаться дальше.

– Неужели я слышу хорошо знакомого нам Виктора? Человек-рациональность, человек «десять раз отмерь, один раз отрежь». Наконец-то истеричка Виктор нас покинул.

– Заткнись и дай мне подумать. От тебя голова только трещит, а я и так не в лучшем состоянии, как видишь. Так что будь добр.

Эверрет жестом показал, что закрыл рот на замок. Виктор начал ходить по комнате. Это точно была его гостиная. Маленький журнальный столик, книжный шкаф, который он сам же собирал. Зеркало на стене. Растения, которые они покупали. Диваны, люстра, свечи, картины, даже комод под телевизором. Они его практически не смотрели. Обои на стенах, даже самые мелкие безделушки – все было точной копией его гостиной. «Значит, Эверрет был прав», – подумал он.

Только вот одну странность он все же заметил. А точнее – разницу с реальностью. Растение, аспидистра, засыхало. По крайней мере, листья начали желтеть. Хотя он помнил, что тщательно следил за растениями дома и они были в прекрасном состоянии.

– Эверрет, ты помнишь нашу гостиную или только то, что здесь видишь?

– Ну, если считать, что я в какой-то степени тоже часть твоего подсознания, то да, я ее помню.

– Посмотри на растение, – Виктор аккуратно и нежно провел по пожелтевшим листьям, – оно не было таким.

– Да, странно. Я даже не заметил. Интересно, давно оно таким стало? Может, ты что-то вспоминаешь и это отражается тут?

– Все, что я вспоминаю, – это ужасная картина, словно из какого-то кошмарного фильма про серийных убийц. Так что это не считается. Уж на убийство я точно не способен. Ты, да и любой, кто меня знает, подтвердит мои слова. Еще я вспоминаю нашу жизнь с Моникой. Сколько ни стараюсь, а вспоминается исключительно плохое. А от этого лучше не становится.