Только с их слов.

Все остальные давным-давно умерли, ушли.

Ушли, чтобы не мешать им создать Историю таковой, какой они решили ее сделать.

А вот теперь настал черед и Августа.

Ей осталось лишь одно – сделать императором Тиберия.

А потом все.

Дальше сами…

Солнце пробивается сквозь листву деревьев, освещая лежащего на мраморных плитах дворика старика и склонившуюся над ним женщину…

Монотонную тишину императорского дворца разорвали глухие удары.

Раннее утро, спит Вечный город, спит дворец, даже рабы-поварята еще не начали свой хаотичный круговорот.

И вдруг глухие удары, будто бьется кто-то с размаху балдой о стены, абсолютно не боясь разбудить еще не Божественного, но уже почти.

Забегали.

Засуетились, будто на пожаре, побежали коридорами, грохотом сапог разгоняя остатки сонной тишины, гиганты-германцы из охраны Августа.

Резко перекрикиваются префекты, плевать на покой, враг не дремлет и все такое, как бы чего не вышло.

В результате поисков вышли на самих себя.

Удары неслись из покоев почти Божественного, сомнений не было, кто-то монотонно бил башкой в стены, что-то подвывая.

Проснулась, прибежала супруга Принцепса, еще настойчивей почти Божественная Ливия.

Дернула ручку двери, пнула, толкнула, – заперто.

Август-то – гуманист известный, учуди что-то не то, мигом проснешься в сопровождении любимого раба на необитаемом острове.

И из еды с собой только этот самый любимый раб, хоть откармливай заранее на всякий случай.

Желающих ломать двери не нашлось.

Три дня Семья, Сенат и магистраты грустно стояли под дверью, заткнув уши.

Божественный бился башкой в стену с завидным чувством ритма и выл.

На третий день подустал, стал биться чуть тише.

А выть – громче.

Верни легионы, Квинтилий Вар!!!

Так Рим узнал о том, что в Германии произошла катастрофа.

Квинтилий наконец-то зажил по-человечески.

Африка!!!

Вы представляете себе, Африка!

Два года!!

И что потом??

Сирия.

Еще два.

Душные восточные вечера, бесконечный гомон рынков, спрятанные в рукавах кинжалы религиозных фанатиков всех бесчисленных сект.

Запах пряностей висит в воздухе, одежда пропитана им, спасения нет.

И гул, бесконечный гомон голосов на всех языках мира, перебиваемый только музыкой, еще более ужасной.

Вар мечтал попасть в Европу, к цивилизации.

А приходилось идти на Иерусалим во главе четырех легионов, и распять две тысячи евреев вдоль лесистых холмов.

«Этот народ никогда не перестанет бунтовать», – мрачно думал наместник глядя на бесконечную цепочку крестов, увешанную умирающими.

Никогда.

Хотелось домой.

И вина.

Вино, с утра до ночи вино, два года в Африке и два в Сирии, а как вы думали?

Наконец-то домой!!

Домой!!

На Форум, на холмы Рима, к его суете и сплетням!

К семье, к вилле, к своей одежде и своим статуям.

И вот она, Европа!!!

Тьфу!

После Африки, после Сирии, думаете, Греция?

Афины, тень олив, солнце, падающее огненным шаром в море?

Думаете Испания?

Смуглые рабыни, терпкий сыр, персики с золотыми боками, лежащие на блюде так, что рука не поднимется взять?

Германия.

Германия!!!

Даже не Галлия!!!

Германия!!

Тиберий завоевал Германию, радость-то какая!!

Да он и Британию мог завоевать, ему все равно, вон сейчас подался усмирять Далмацию, и пусть боги пощадят тех, кто попадет в его руки живым!

Налей еще вина, мальчишка, что смотришь оловянными глазами, будто уснул стоя!

Август так и сказал, приобняв за плечи: «Ты будешь первым наместником Германии, Квинтилий Вар!»

И все захлопали, закивали, будто завидуя, надо же, какая честь!

Сделать косматых варваров людьми.

«Принеси им Закон», – сказал Кесарь, и воображение сразу нарисовало ровные дороги, усаженные фруктовыми деревьями, мощеные улочки городов и амфитеатры.