Красс ведет к Сулле пять когорт, и ненависть гонит его вперед!

Он пойдет до конца, они все умрут, за отца, за брата, за голодные дни и холодны ночи.

Сулла разбит у ворот Рима, Коллинских ворот, фланг Красса давит, и враг бежит.

Пощады не давать, пленных не брать!!

Тех, что возьмут, перебьют завтра вечером на Марсовом поле, им не нужны пленные.

Проскрипции.

Закон для тех, кого нет в списках, которое рвет ветер на колоннах Форума.

Есть в списках – забудь про закон, прячься, беги, бросайся на меч.

Бойся своих же рабов и своих же друзей, бойся родных.

Бойся Катилины и бойся Красса!

Марк Красс, богат, богат сказочно.

Его жадность взбесила Суллу, отойти в тень, переждать…

Годы.

Враг у ворот.

Восставшие рабы, Спартак.

Они разбили преторов, разбили консулов, Италия наводнена шайками беглых рабов, спешащих к их армии.

Сто тысяч гладиаторов, убийц, под командованием убийцы.

Богат тот, кто может содержать легион за свой счет.

Марк Красс презрительно усмехается – и сенаторы опускают глаза.

Он не заставит их унижаться, умоляя себя.

Они просят, и он поведет легионы на Спартака.

Легионы бегут.

Бегут, бросая оружие, ревут центурионы и визжат, обезумевшие от страха солдаты.

Децимация.

Сотни лет не звучало это слово.

Красс стоит, заложив руки за спину и расставив широко крепкие ноги.

Хлопает на ветру плащ, кровавый цвет, кровавые потеки на доспехах.

Когорты стоят, стоят, потупив взгляд.

Тянется жребий – и каждый десятый умрет, даже если стойко стоял в бою.

Дрогнули войска, легионы боятся Красса больше, чем любого Спартака, всех спартаков в мире с их гладиаторами и рабами.

Спартак мертв.

Крикс мертв, Эномай мертв, мертв Граник, вся их сволочь мертва.

Но Триумфа не будет.

Это ведь жалкие рабы, сенаторы опомнились, и Красс рычит в бессильном бешенстве.

Помпей, спешно вернувшийся Помпей добивает остатки, и уставлена Аппиева дорога тысячами крестов.

Умирают рабы, воет в бессильной злобе Красс, сияет улыбкой Помпей.

Доволен Сенат, разделяй и властвуй, это не только для чужих, это и для своих.

Годы.

Горящие здания Рима, пожарные команды, покупки за бесценок.

Его вызвали в суд, обвинив в связи в весталкой.

Наказание – смерть.

«Я хотел купить у нее участок, потому и обхаживал», – разводит ручищами Красс.

Хохочет Рим, не сомневается никто.

«Так что насчет участка?» – бормочет Красс в спину уходящей весталке…

Консульство.

Цезарь, глаза, лед и пламя.

Консульство с Помпеем.

Триумвират.

Они привыкли ненавидеть друг друга, даже шутят об этом, смешно.

У Помпея есть Триумф, не один.

Над каждой частью Известного Мира.

Азия, Африка, Европа.

У Красса нет.

Он берет себе провинцию, Сирию.

Парфия ждет, ждет Триумф.

Когда войска выходили из Города, Народный Трибун его проклял.

Остановить было нельзя, он шел к своей судьбе.

Красс запахнулся в плащ и тронул коня, проезжая мимо Трибуна.

Песок.

Проклятый песок.

Красс распахнул плащ и тронул коня, навстречу Сурене.

Сверкнул меч.

Красс улыбается…

Что делает человека счастливым?

Деньги, почести, власть?

Нет.

Радовать могут.

Давать возможности могут.

А счастливым не делают.

Счастливым делает возможность быть собой.

Он всегда хотел быть собой.

И очень любил жизнь.

Нет, не так.

Он Очень любил жизнь.

Жалел ли он о чем-то тогда, 1 августа 30 года до н. э.?

Вряд ли.

Ведь он был собой.

Просто дальше нельзя было быть.

Клочок пергамента, короткая строчка букв, скомканный и скрутившийся краями, будто от обиды.

Чадящее масло в лампаде.

Чуть сладкое, он иногда выныривал из этого марева и замечал, что запах слишком сладкий.

Раздраженно хмурился и через секунду забывал напрочь.

Он все забывал напрочь через секунду, в этом беда и в этом его счастье.