В коридорах постепенно нарастал шум, периодически слышались какие-то дикие крики, топот ног. Конечно, это немного напрягало его – все же не в своем районе, где он больше сам напрягал других. После десяти часов он примотал к гвоздю в косяке проволокой ручку входной двери, придвинул к ней тумбочку и, не раздеваясь, прилег на кровать. На фоне мерного шума находившегося рядом какого-то предприятия он задремал, но ближе к полночи подпрыгнул на койке от страшного грохота. Это поставленная им в качестве баррикады тумбочка отлетала от двери. С двух-трех чьих-то пинков проволочка окончательно оторвалась и в проеме нарисовался мужской силуэт. Он от неожиданности вскочил с кровати, вошедший тоже в недоумении смотрел на него – в комнате-то темно и после освещенного коридора не очень видно, с кем имеешь дело. Наверное, пришелец знал, что комната ранее пустовала и был удивлен встречей. Было видно, что он сильно нетрезв.

– Ты к-кто?

– Меня поселили сюда, буду сдавать экзамены…

– А-а, абитура… Есть выпить? От-т-куда сам?

– Нет ничего, только сегодня приехал. Из Каменного… Ты что- то хотел с меня? – он уже взял себя в руки и был готов к неприятностям, так как знал, что данная с первого раза слабина потом сложно исправляется.

Тот немного прошел вперед, пошатался, что-то невнятно промычал, развернулся и вышел. Он выдохнул с облегчением, снова замотал дверь и вернул на место ненадежную баррикаду. Так хоть врасплох не захватят, подумал он. Уже потом, попозже, он узнал, что в общежитиях в это время, да и всегда, есть посторонние люди – не студенты и не абитуриенты. Конечно, бывают и студенты, сдающие хвосты, и работники ремонтной бригады из студентов или просто еще не уехавшие на каникулы или в строительный студенческий отряд. Но была и еще одна из категорий так называемых «вечных студентов» – не тех, которые по нескольку лет застревают на одном курсе, а тех, которых выгнали из института, но они продолжают годами обитать в общежитии на нелегальном положении. Часть из них работает в городе, часть вахтами на таежных буровых, но при этом с общагой не расстаются и чувствуют себя в ней как у себя дома. В те времена это особо не преследовалось ни деканатом, ни милицией. Хотя изредка по ночам проводились в прямом смысле облавы, возглавляемые студентами-дружинниками: блокировались этажи, заходили с обыском во все комнаты, где не открывали – выбивали замок. Целью этих ночных облав было выселение нелегалов – этих уже не студентов. Дружинников, конечно, студенты крепко недолюбливали, но приходилось принимать их существование как данное и неизбежное зло.

В общем, этим бродягам со студентами жить было весело, да и другого жилья у них обычно и не было. Неудавшиеся студенты, не желающие возвращаться к обычной жизни у себя дома. В некотором роде этот народ был интересным – в прошлом многие неплохо учились, потом поднабрали жизненного опыта на северных вахтах, часто имели неплохие деньги. Но жизнь вдали от родителей, эта полная свобода – не все ее выдерживали. Многие спивались…

Он так глубоко загнал себя в воспоминания, что наконец-то смог полностью отвлечься от своего настоящего бедственного положения. Прошлое, друзья, беззаботные времена, непостижимые уму выходки молодости… Сидя с надвинутой на глаза кепкой, он даже не заметил подходящую знакомую фигуру с особой походкой с загребанием ногами. Подошедший к нему сбоку человек наклонился, заглянул под козырек в его темные очки на лице и дал щелчок по голове. От этого несильного удара он вздрогнул, вскочил и только после этого с облегчением признал брата. Конечно, они обнялись.