Подгоняя скакуна ударами пяток и гиканьем, Ук-Мак помчался по тёмной степи, чувствуя, как поднимающийся ветер холодит изъязвлённое тело.
Глухой стук копыт давно растворился в ночном мраке. Непогода беспощадно трепала листву деревьев и пригибала высокие травы. Дрожа в руках усиливающейся бури, яшмовый чертог поплыл по воздуху, понемногу освобождаясь от удерживавших ветвей. Мало-помалу он набрал высоту, всё быстрее дрейфуя над землёй.
Внимание дозорных на заставе было приковано к подъехавшему к воротам на загнанном коне обнажённому рыцарю, сплошь покрытому язвами. И никто не увидел, как в вышине среди чёрных грозовых туч, увлекаемый крепчающим ветром, проплыл яшмовый чертог, отправляясь на поиски нового бога, новой жертвы…
Сердце менестреля
– Что же это такое, – досадливо бросил Бел Им-Трайнис, усаживаясь в постели. Уже добрый час рыцарь ворочался, силясь уснуть, но сон не шёл. Возможно, в этом была повинна пронзительно стонущая за окном вьюга: её звуки тревожили Бела и наводили тоску. – В самом деле, будто ледяные демоны хоронят своего князя! Тьфу!
Откинув плотный полог, закрывавший боковину утопленной в стенной нише кровати, рыцарь встал. Не обращая внимания на гуляющий по-над полом сквозняк, босиком прошёл к камину. Поглядел на рубиновое перемигивание углей и изредка вспыхивавшие в разных местах язычки пламени. Подкинул пару поленьев и вернулся к ложу. Усевшись, несколько ударов сердца смотрел в сторону узкого окна-бойницы. Нижнюю часть толстого стекла залепило снегом, выше виднелись чернота и белое мельтешение.
Покачав головой, Бел вновь поднялся. Одеваться не хотелось, но правила приличия следовало соблюдать. Поэтому рыцарь всунул ноги в низкие красные башмаки из мягкой кожи, а сверху накинул длинный шерстяной плащ. Зажёг свечу и, придерживая свободной рукой полы плаща, чтобы те ненароком не разошлись, открывая исподнее, покинул комнату.
Вернулся рыцарь, неся под мышкой книгу в потрёпанном кожаном переплёте. Тиснёную надпись на обложке некогда украшала позолота, но она практически полностью стёрлась. Да и сами рельефные буквы от времени частично сгладились, особенно в начале и конце слов. И теперь в названии можно было разобрать только «тори игран».
Положив книгу на прикроватный сундук, обитый железными полосами и украшенный резьбой, Им-Трайнис пристроил рядом свечу. Подтащив ближе дубовый стул с высокой прорезной спинкой, уселся и зашелестел плотными страницами: рыцарь надеялся перехитрить бессонницу и дурное настроение с помощью какого-нибудь увлекательного повествования.
– А там, глядишь, и ветер уляжется, – пробормотал Бел, погружаясь в чтение.
Взор Им-Трайниса заскользил по строчкам: «Истинно история сия произошла на великой и благословенной богами земле Эмайна. Жил некогда менестрель Лин Мэи-Тард из старого и достойного рода Мэи-Тард. Увы, по воле жестокого рока сей род обеднел ещё во времена правления Его Величества Сивра Коротконогого. Посему скитался благородный Лин по городам и весям, добывая пропитание сложением пречудесных песен.
Был Лин Мэи-Тард строен и зело хорош лицом, с воспитанием под стать внешности. Умел юноша вести любезные речи, проявлял искушённость в науках и владел ратным искусством – не единожды случалось биться ему с кровожадными татями на пустынных дорогах и ночных улицах.
Однако ж, ум и отвага нередкое дело средь дворян королевства. А было у Лина то, чем боги наделяют одного из множества – сердце, исполненное доброты. Мужи многомудрые рекут, что сие для всего люда отрада, для самого ж избранного – испытание великое. Аще сие истинно, Лин Мэи-Тард пред невзгодами не склонялся, а токмо смеялся, отдавая последний медяк нищему и оставаясь без трапезы и ночлега…