– Подымайся, Бел! – пихал он меня. – Лэдо пропал!

Эти слова, точно горящие стрелы, пронзили тёплую мглу дрёмы.

– Что? – подскочил я. – Как?

– Не знаю. Он должен был перед рассветом обойти посты. Последними его видели ратники в конюшне.

– Все ко мне! – раздался похожий на боевой клич рёв дяди Эсмонда.

Когда приказ был выполнен, командир сумрачно оглядел окруживших его воинов.

– Мы потеряли ещё одного человека, – сказал он вполне спокойно, но я видел, как раздуваются его ноздри. – Умыкнули его люди или волшебные твари – всё одно: им не жить… Фар, возьми четверых ратников и охраняй вход в трактир. Никого не впускать и, тем паче, не выпускать… Тород, под твою руку пойдут ещё четверо. Обшарьте весь первый этаж… Делм, Бел, отберите троих и переверните всё, что наверху… Венри, половина оставшихся бойцов твои. Будьте наготове: коли кому потребуется подмога – поспешите… Имо, Рогир, Алнер, останетесь при мне… Тебе чего, Сабир?

Не обратив внимания на грубое обращение, проводник поклонился:

– Господин, исчезать погонщик.

Дядя Эсмонд заскрипел зубами.

– Сбежал?

– Не знать… Но два его осел на место. И дверь быть заперт.

Командир сжал кулаки:

– Клянусь Ильэллом, я выясню, что за нечисть тут с нами играет, и заставлю пожалеть! Родичи, вперёд!

Мы быстро осмотрели пустующие гостевые комнаты. Не обнаружив ничего подозрительного, остановились перед дверями, ведущими в жилище хозяина караван-сарая.

– Вечером Эсмонд приказывал поставить сюда человека, – заметил Делм Аске-Трайнис.

– Так и было, господин Аске-Трайнис, – ответил Бран, один из ратников. – Всю ночь здесь были караульные. Сам стоял после полуночи. Последним Имо охранял – он ушёл, когда господин Эсмонд Им-Трайнис всех кликнул.

– Этот… как там его?.. Гозер выходил?

– Нет, господин. Ни разочка – даже в уборную.

Выслушав, Аске-Трайнис пнул дверь ногой:

– Эй, хозяин, открывай!

Не дождавшись ответа, недовольно нахмурился. Ударил сильнее. Повернулся к ратнику, вооружённому секирой:

– Ломай!

Твёрдое тёмное дерево плохо поддавалось топору, но упорство и опыт помогли преодолеть преграду.

– Хороша деревяха, – сказал воин, распахивая изрубленную дверь. – Свезло, что окромя петель, железных полос не было…

Гозера в комнате не оказалось. Мельком оглядевшись, Аске-Трайнис прошёл ко входу в женскую половину. Убедившись, что дверь заперта, не стал стучать, а сразу указал на неё ратнику.

Слушая звонкое равномерное «так, так» и глядя на появляющиеся глубокие засечки, я никак не мог взять в толк, отчего мне кажется, будто с помещением не все ладно. А когда мы, наконец, вошли в женские покои, мысли унесло прочь.

На потолке комнаты тускло отблескивал ряд толстых крюков. На четырёх из них висели привязанные за щиколотки обнажённые человеческие тела. Головы у мертвецов отсутствовали, из распоротых животов вываливались кишки. На внутренних сгибах локтей и колен, запястьях и других местах зияли глубокие надрезы.

Под линией крюков на полу стояло длинное медное корыто, в котором собиралась вытекающая из тел кровь. Её оказалось на удивление мало – едва-едва хватало закрыть дно.

– Ильэлл, – пробормотал Бран, разглядывая страшную картину.

– Господин Аске-Трайнис, взгляните, – позвал Айкен, воин с секирой, указывая на кучу вещей у стены.

Там, среди множества небрежно брошенных грязных шерстяных и меховых одежд, из тех, что носят горцы, лежала эмайнская чешуйчатая броня.

Я вновь уставился на тела. Двое убитых были смуглыми, а у двоих кожа ничем не отличалась от моей, если не считать чрезмерной белизны с голубоватым оттенком. Коренастый, широкоплечий, как Бирн и более высокий…