Резкий рывок. Кайто оказался внутри ядра «Зеркальных Залов». Вокруг него парили светящиеся сферы – «эхо сознаний». Он нашел «Эхо-7». Оно пульсировало багровым светом, словно живое сердце. При попытке копирования система взвыла сиреной. Мадам Элоиз собственной персоной – вернее, ее боевой аватар, сотканный из чистого кошмара – ринулась на него.

Это была не просто программа. Это была сама извращенная воля хозяйки «Зеркальных Залов». Кайто чувствовал ее ненависть, ее жажду поглотить его. Он бросил все силы на взлом защиты «Эха-7», одновременно отбиваясь от атак аватара. В реальном мире Лира, прислонившись к стене, отстреливалась от набегающей охраны, ее оставшаяся рука была красна от собственной и чужой крови.

«Кайто… быстрее…» – прошептала она, роняя пистолет. Один из охранников всадил ей разряд в грудь.

В тот же миг Кайто прорвал последнюю оболочку. «Эхо-7» было его. Он запустил экстренный выход, чувствуя, как его сознание с треском вырывается из Сети.

Когда он пришел в себя в своей конуре, голова раскалывалась. Нейроинтерфейс дымился. Рядом лежал кристалл с «Эхом-7». Он попытался связаться с Лирой. Тишина. Только помехи.

Он знал, что это значит.

Позже, передавая кристалл безликому курьеру заказчика в темном переулке, Кайто не чувствовал ничего – ни триумфа, ни облегчения. Только пустоту и вкус крови во рту. Он получил свои крипты – гору денег, которой хватило бы на маленькую луну. Но цена оказалась слишком высока.

На следующий день Нео-Версаль гудел новостями: поместье мадам Элоиз де Монтескье оцеплено, сама она в ярости, несколько ценных «экспонатов» повреждены или стерты во время «технического сбоя». О Лире не было ни слова. Она стала еще одной безымянной жертвой, растворившейся в кислотных дождях нижних уровней.

Кайто смотрел на голографические сады, мерцающие на небоскребах наверху. Он взломал систему, победил. Но в жестоком мире Нео-Версаля каждая победа была лишь отсрочкой перед следующим падением. И каждое «эхо», которое он крал или спасал, оставляло новый шрам на его собственной душе, превращая его самого в призрака среди зеркал. Он закрыл глаза, и перед ним на мгновение возникло лицо Лиры, ее смеющиеся серебряные глаза. Затем и оно растворилось в цифровом шуме его вечной ночи. Город требовал свою плату, и плата эта всегда была кровью и осколками душ.

Город вечного сумрака, прорезанного неоновыми лезвиями реклам, город синтетических удовольствий и настоящей боли. Его шпили, облицованные самовосстанавливающимся хрусталем, скрывали гниль трущоб внизу, где каждый вздох был пропитан запахом озона, отчаяния и дешевых нейростимуляторов. Здесь, в тени корпоративных гигантов, обитал Рекс, или "Некромант Кода", как его знали в глубинах Сети. Его специализация – не кража данных, а воскрешение мертвых систем и взлом того, что считалось невзламываемым: человеческой воли, заключенной в кибернетические импланты.

Рекс не был героем. Он был выжившим, с глазами, видевшими слишком много предательств в отражениях дата-потоков, и руками, чьи нервные окончания были заменены на оптоволокно для более точного взаимодействия с консолью. Его последним пристанищем была заброшенная станция метро, где эхо поездов давно смешалось с шепотом призраков Сети.

Заказ пришел через зашифрованный канал, от фигуры, скрытой за аватаром плачущего арлекина. Цель – «Тихий Балетмейстер». Так в узких кругах называли таинственного хакера, превращавшего людей с продвинутыми нейроинтерфейсами и боевыми имплантами в своих марионеток. Он заставлял их совершать безумные акты насилия, грабежи, или просто танцевать на площадях до полного отказа систем жизнеобеспечения. Жестоко. Изысканно. По-версальски.