«Мама, Казанский собор!» – говорит с заднего сиденья дочь, придерживая бедром чемодан, а другим бедром – мешок с нашей обувью и мешок с мусором, который нам велено было выбросить «где-нибудь по дороге».
Какой там, к черту, собор! Господи, помоги добраться до вокзала, чтобы на поезд успеть! Не хочу быть бомжом! В Москву хочу! Там у меня квартира своя, и хороший ремонт, и чистая ванна…
Едем, как можем. Вот уже и Невский кончается, и шпиль на вокзальной площади виден. Хлоп! И мы попадаем в пробку. И встаем намертво.
Вечер перестает быть томным – до отправления поезда остается 15 минут.
Мы выскакиваем из такси и бежим, сломя голову. Я с чемоданом, Соня – с пакетом обуви и мусором.
По дороге дочь как-то успевает пристроить мусорный груз, надоевший уже до смерти. Делает она это, не снижая скорости: эхо падения пакета в урну мы слышим уже издалека…
Ближе к вокзальному шпилю мне становится плохо. Дышать нечем, горло пересыхает.
«Я больше не могу», – говорю обреченно, словно прощаясь с жизнью.
Соня принимает взрослое решение. Она подхватывает мою дорожную сумку, чемодан, все это пристраивает к своей ручной клади, а свободным мизинцем цепляет меня за палец: «Продолжаем гонку!».
Вот так отдых, вот так Питер!
Собирав последние силы, я летела на Сонином мизинце, как использованный презерватив на ветру. Почти в полуобмороке мы все-таки долетаем до вокзала и находим свой поезд. На свои места идем уже по вагонам. Пот струится с нас градом. В своем фирменном купе мы находим бутылки с водой и надолго к ним присасываемся, мечтая, чтобы ехали в купе одни.
Едва поезд набирает скорость, дверь открывается и в пространстве появляются два взмыленных опоздавших пассажира – армяне активного сексуального возраста. Во-о-о-от с такими носами!
В купе повисает гоголевская пауза.
Мы сидим, ожидая друг от друга то ли подвоха, то ли инициативы. От нечего делать полчаса листаем местную прессу. Время переваливает за полночь.
Через полчаса вынужденного чтения я поднимаю голову и предлагаю как-то устраиваться на ночь.
«Давайте вы выйдете на 5 минуток, мы ляжем, а потом вы войдете, а мы отвернемся!». Так и поступаем.
Лежим, затихли. А я лежу, а сама бдю, как бы кто-нибудь из армянской молодежи к дочери моей не подлез.
Неожиданно на верхней зажигается свет. И все молчок! Будто так и надо.
«Ладно, – думаю я, унимая волнение, – должно быть, проблемы со сном у человека, бывает.». А свет между тем горит еще 15 минут, потом полчаса.
«Простите, а мы будем сегодня спать?» – говорю осторожно, чтобы не войти в конфликт с представителями братской Армении.
«А мы пытаемся спать, только свет мешает», – раздается с верхней полки.
«А кто вообще свет включил?»
«Мы думали, что вы!»
Значит, они подумали, что я, чтобы лучше бдить, включила у них свет. От недоверия. Я, наконец, расслабляюсь, смеюсь в подушку, так и не решив, чья же армянская нога случайно задела выключатель.
В окне уже был виден рассвет. В семь утра мы мирно сидим с товарищами из Армении, пьем чай, смотрим в окно и ведем светские беседы.
«Какие все-таки они милые люди, эти армяне», – благодарно мелькает в моей голове…
2013
Русская медведица
«Das ist fantastisch!»
(популярное немецкое восклицание)
Вот и мне довелось «дойти до Берлина». Со второй попытки.
Было это в 2013 году. Про первый наш неудачный поход читайте в «Отпускной саге».
Оформив новый загранпаспорт, не оставляющий сомнений в том, кто же я, мужчина или женщина, мы сели в самолет и вылетели в Берлин.
В наши планы входил главный театр-ревю Friedrichstadt-Palast и не менее знаменитый АкваДом.
На календаре было католическое Рождество, на улицах Берлина – туристы. Такие же лошарики, как мы.