От литровки «голубя мира» Серега сразу отказался, но за два червонца подрядился вырыть на бабкином участке небольшой прудок. О том, что бабуля прихватила к своему огородику приличный кусок городской территории, Нос ни сном, ни духом не ведал. Тем более он и подумать не мог, что там может проходить труба магистрального водопровода.

Когда экскаватор зацепил что-то на глубине, Серега сразу перестал давить на рычаг, собираясь осторожно вынуть ковш из земли. Но тут какая-то неведомая сила повела его руку. Сам того не ожидая, он вдруг даванул на рычаг так, что его «Беларусь» встал на дыбы. Из земли рванул водяной фонтан и в считанные минуты заполнил почти готовый водоем.

Забыв про гонорар, Серега тут же дал деру, оставив бабку на берегу рукотворного моря, доставшегося ей даром.

Впоследствии Нос был все-таки вычислен, наказан рублем и на год лишен прав. Короче, он получил по полной от своего начальства, которому досталось сполна от вышестоящего, а тому в свою очередь – от вышесидящего.

По рассказу Кольки, он проверил подпитку на котле, и тут его так разморило, что, присев в старое кресло в дальнем углу котельной, он мгновенно заснул. Проснулся Колька, когда трубы уже колотились нервной дрожью, а котлы гремели и дергались. В дверь стучали. Он впустил сменщиков, и они все вместе ведрами из пожарной бочки стали тушить котлы. Половина колосников была загублена, но котлы удалось спасти, кроме, парового, которому теперь требовался капитальный ремонт. Куда делся Кондратий, Колька понятия не имел. Исчез и Термометр.

В понедельник вечером состоялось общее собрание коллектива объединенных котельных, на котором главными вопросами были безаварийная работа и трудовая дисциплина. Показательным примером разгильдяйства стала авария на котельной банно-прачечного комбината, случившаяся в пятницу, 13 октября. Мирона вызвали на трибуну. Промычав что-то невразумительное, он был приперт «к стенке» конкретным вопросом:

– Как это произошло?

– Да черт попутал! – четко и вполне вразумительно заявил Мирон и, махнув рукой, вышел из зала.

Несколько дней Мирон ни с кем не разговаривал, отмалчивался или односложно отвечал на вопросы. Его терзали сомнения. Наконец он решил поделиться с друзьями. Встреча была назначена, как говорится, на том же месте в тот же час – в ближайшей от котельной пивной. Когда Мирон вошел в «стекляшку», Петька Морозов и Ванька Угрюмов уже были там.

– Ну и рожа у тебя, Шарапов! – подражая герою известного телесериала, подколол приятеля Петька.

– С тебя картину можно писать – «В застенках гестапо», – поддержал дружка Ванек и подвинул Мирону кружку пива.

Мирон действительно выглядел неважнецки, видимо, падал с ускорением. Кроме угла скамьи, задетого по ходу, он еще пробороздил по бетонному полу.

– Посадка была аварийная, на «брюхо», – попытался отшутиться Мирон. Он все еще не решался начать свои откровения.

Петр достал бутылку водки «Экстра» и, взглянув на плакат «Приносить и распивать спиртные напитки категорически запрещено!», с грустью в голосе расшифровал название:

– Эх, Как Стало Трудно Русскому Алкоголику!

Окинув взглядом помещение, и не заметив ничего подозрительного, он плеснул в пустые кружки.

Разговор вновь повернул к той злосчастной пятнице. Мужики рассказали о переполохе, случившемся в бане. Они-то успели вымыться, а вот те, кто только намылились…

Суматоха, конечно, была, у двоих или троих в раздевалке часы и деньги пропали – кто-то пошустрил. После бани в котельную заглянули, но Мирона уже увезли, а Колька был сильно «загазован» и толком рассказать ничего не смог. Ну, они значит, взяли портвейна, раздавили и по домам.