– Вона значит как! – не скрывая радости, воскликнул Всеволод. – Так ежели пировать идем, зачем дружину за собой тянем?

– Пиры да утехи свадебные это токмо начало, други. Такое условие было Кончака – сначала породниться, а потом он вместе с нами выступит на Тмуторокань. Может, так оно и к лучшему. Пока гулять будем, степь подсохнет, трава для лошадей соку наберется, а в речках после весны воды поубавится, легче перелазы будет обустраивать. Да с такой подмогой, как Кончак, нам в степи никакой преграды не будет до самого синего моря.

Игорь дал знак прислуге накрывать на стол, и горница вмиг наполнилась запахами жареного мяса, еще теплого хлеба, хмельного кваса и медовухи. Участники предстоящего похода наперебой стали поздравлять князя Владимира сначала с предстоящей женитьбой, ну а после нескольких чарок медовухи – и с княжеским столом в далекой и загадочной Тмуторокани. Княжич принимал поздравления, смеялся наравне с другими, и только иногда в его глазах мелькала печаль, а быть может, и страх. Игорь Святославич наклонился к сыну и тихо, чтобы не слышали чужие уши, прошептал:

– Держись, сын. Не одному тебе тяжко. Земля неведомая ждет всех нас.

Дружину Игорь выстроил к походу по-тихому. Не в родном и многолюдном Новгород-Северске, а подальше от любопытных глаз – в маленьком и тихом Путивле. Да и какая это была дружина? Так, несколько тысяч конных русичей вместе с торками-ковуями. А без полков Всеволода, которые отдельно выступили из Курска, так и вовсе такую дружину ратью назвать язык не поворачивался. На этот раз пеших ратников в поход Игорь с собой не взял – слишком далеко была эта Тмуторокань.

Окромя прочего приказал Игорь в первые ряды вынести стяги-иконы с ликами Христа Спасителя и Пресвятой Богородицы Марии. Величаво плывущие над головами стяги были заметны издалека и придавали дружине русичей праздничный вид. Троекратно перекрестившись, князь Новгород-Северский Игорь занял место во главе своего войска. Над колонной зазвучала лихая песня да скрип еще не разъезженных после зимы телег, на которые был погружен провиант и подарки для свата. Не годится ехать к побратиму без гостинцев.

Ехали неспешно. И все бы ничего, да только уже у самого Донца случилась в небе оказия редкая. Средь бела дня у них над головами вместо солнца ясного появился месяц серебристый. Все вокруг покрылось сумерками вечерними, животинка мелкая под листочек спряталась, а птица весенняя жизни радоваться перестала.

– Не на добро это знамение, – крикнул кто-то из дружинников.

И тут же над головами, словно эхо, понеслось «Не на добро, не на доброоо…». Колонна, как по команде, остановилась и, дружно задрав головы вверх, уставилась на чудо небесное.

К Игорю подъехал воевода, сопровождавший князя в походах, когда тот еще был безусым юнцом.

– Дурной это знак, княже. Будет лучше, если повернем дружину домой. На твой век подвигов ратных еще хватит.

«И этот, старый хрыч, туда же, – наградив воеводу тяжелым взглядом, подумал Игорь. – Нешто надобно всем громко крикнуть, что не биться мы с погаными идем, что столы свадебные для них ужо наготовлены и что сват Кончак давно уж выглядывает их в степи, как самых дорогих гостей. Нет, не пришло еще время дружине правду знать. Вот подойдем ближе, тогда и откроюсь». Если бы только знал князь, чем его тайны обернутся…

А пока Игорь привстал в стременах и громко крикнул:

– Братья! Тайна Божья никому не ведома. С чего вы взяли, что знак сей нам указ? Осеним себя знамением и под его защитой продолжим наш путь.

Переправившись в привычном месте через Донец, русичи вышли к Осколу и недалеко от его устья разбили лагерь. Надобно было, как и договаривались, подождать князя Всеволода с полками Курскими да Трубчевскими.