– Ну, ежели так… – растерянно произнес Всеволод, а потом, словно спохватившись, спросил: – А ты как же?

– Да ты за меня не переживай, – улыбнулся в ответ Игорь. – Давай лучше выпьем за будущий поход.

Видя нерешительность младшего брата, он решил повременить и о своих планах относительно Киевского престола рассказывать ему не стал. Успеется.

Не рассказал он брату и о том, что уже провел переговоры с Ярославом Черниговским. Хитрован этот сам в поход идти отказался, но пообещал прислать боярина Ольстина Олексича с отрядом своих поганых – ковуями черниговскими[35]. Воины из них так себе, но в таком деле проводники нужны хорошие и ковуи – как раз то, что надо. Степь они знали вдоль и поперек до самого Русского моря[36].

А вот племянник, сын брата Олега Черниговского, Святослав Рыльский токмо услышал про будущий поход, так сразу – плащ на плечи, мечи в ножны и на коня. Вот что значит молодость!

Участники предстоящего похода собрались в Новгород-Северске ближе к середине апреля. Солнце уже припекало вовсю, зеленая поросль с жадностью тянулась к свету, но земля еще не просохла и местами вместо дорог и тропинок булькали болота́ да хляби.

В горнице за большим столом собрались Ольговичи. Братья, Игорь и Всеволод, сидели во главе стола под самыми иконами. По левую руку от Игоря расположился сын его Владимир, а по правую от Всеволода – племянник ихний Святослав Ольгович Рыльский. Еще один участник похода – боярин из ковуев Ольстин Олексич присел, как и положено по роду-происхождению, немного в сторонке.

– Олексич, – расплываясь в улыбке, обратился к нему Святослав. – Вот я никак в толк не возьму, ты вообще кто? При двух свечах вроде как свой, а стоит одну прислюнявить – будто волчара поло́вый[37] на тебя из темноты зырит.

Сидевшие за столом рассмеялись. Потом внимательно посмотрели друг на друга и рассмеялись пуще прежнего.

– Да мы здесь все такие, – сквозь смех произнес Игорь. – Забыли, кем была наша бабка? Говорят, дед наш Олег Святославич ее из-под самого носа у половецкого хана увел. Так что ты бы, племяш, помолчал, а то если и над тобой свечечку прислюнявить, то еще неизвестно кто на нас будет зырить.

Бросив взгляд на сына, уже серьезно продолжил:

– Вот и я годков пять тому в скрутную минуту Кончака встретил. Жизнь свою друг дружке доверили мы тогда и пообещали, что если живы будем, обязательно детей наших оженим. Так что готовься, Владимир, быть тебе через пару недель зятем Кончаковским.

– Как через пару недель? – с нескрываемым удивлением выдохнул сын.

От такой новости опешили и другие гости.

– Я что-то не пойму, – угрюмо начал Всеволод. – Так мы в поход собрались или на пир свадебный? Что-то ты опять темнишь, братка.

Игорь, как будто не слыша Всеволода, встал и, повернувшись в сторону икон, перекрестился.

– Не темное, а богоугодное дело замыслил я, и вы в этом будете мне подмогой и опорой. Через пару дней отслужим с дружиной Пасхальный молебен[38] и в день моего покровителя и защитника небесного Святого Георгия[39] выступим в степь. Токмо оружием и щитами бряцать не будем. Возьмем с собою стяги да хоругви наши православные и пойдем на встречу с моим сватом ханом половецким Кончаком. Оженим моего сына князя Владимира на дочке Кончака. Обещал хан по такому случаю пир устроить небывалый. Что он там, не передумал?

Последний вопрос Игорь задал Ольстину Олексичу, который только накануне вернулся из степи.

– Не передумал, княже, – вставая, ответил ковуевский боярин. – Вежи его стоят по берегам далеко в степи. Старухи да девки половецкие котлы в реках моют, готовятся к пиру. В округе пасутся стада да отары тучные, а значит и угощение будет знатное. Кончак велел передать, что, как и подобает, вышлет навстречу своих сватов да подружек невестиных с подарками для жениха и дорогих гостей.