Положив руки на резные балясины деревянного крыльца, Новгород-Северский князь Игорь Святославич[27] щурился и с ленцой, словно кот на припечке, поглядывал в сторону дворовых. Благостная улыбка играла на его лице. Все складывалось так, как он и хотел.

Вчера в гости приехал его младший брат – князь Курский и Трубчевский Всеволод. Этой встречи хотел сам Игорь и поэтому еще по снегу отправил в Трубчевск гонца с грамоткой – так, мол, и так, брате, приезжай, важное дело к тебе имеется. Покуда челомкались, покуда в мыльне[28] грязь дорожную соскребали – за столы сели уж к вечеру. Как положено близким сродственникам, медовуху из серебряной братины[29], которая досталась им еще от деда Олега Святославича[30], хлебали по очередке. Говорили обо всем – о весенней распутице, о новостях киевских, о мечах булатных, о приспособлениях хитрых для метания жидкого огня. Наконец, так и не выяснив, чьи девки краше – трубчевские или северские, перешли к разговору сурьезному.

– Ты мне, брате, зубы не заговаривай, – положив руку на плечо старшего брата, произнес уже порядком захмелевший Всеволод. – Я же тебя знаю получше других. Говори, зачем позвал?

– Ну что ж, – усмехнулся в усы Игорь. – Тогда скажи мне, ты гонцов от Святослава Киевского давеча привечал?

– Привечал, – простодушно кивнул в ответ Всеволод. – И давеча, и тапереча. В поход зовет князь Киевский. Сызнова собирается в степь пощипать поганых. Просит подсобить.

– Вот, братка, – с готовностью подхватил Игорь. – И я об том же. Доколе мы с тобою будем подсоблять то одним, то другим? Не пора ли самим крыла распрямить да стать во главе рати славной?

Всеволод отодвинулся от Игоря и пристально, будто увидев его в первый раз, посмотрел на брата.

– Ты что это, пустобрех, задумал? Это ж тебе не лошадей у приезжих гостей[31] уводить. За это можно и головы лишиться.

– Не хнычь раньше времени, – Игорь хлопнул брата по плечу. – Мы не токмо Святославу Киевскому, мы всем сопатки утрем. Ты помнишь, где по молодости правил наш дед Олег Святославич? Правильно, в Тмутороканском княжестве[32]. Это сыздавна земли князей Черниговских да Новгород-Северских. Токмо забыли мы про это, позволили половецким ханам вежи[33] свои ставить где ни попадя.

Игорь сделал большой глоток из братины и протянул ее Всеволоду.

– Мы с тобой не просто в поход пойдем. Захотелось мне, братец, дорогу в нашу Тмуторокань поискать, а заодно и водицы из Дону испить. Ну, ты как, со мной?

То ли с перепугу, то ли от неожиданного предложения Всеволод громко икнул и, схватив братину с медовухой, сделал несколько больших глотков. Посмотрев на брата ошалелыми глазами, он вновь приложился к чаше.

А Игорь между тем продолжил:

– У нас с тобой уже седина в бородах засеребрилась, а мы все у кого-то в помощниках ходим. Перед чадами[34] не стыдно?

– Ну, а как же ханы половецкие? – наконец выдавил из себя Всеволод. – Неужто дозволят?

– А что ханы? – вскочил Игорь. – У них, после гибели Боняка шелудивого, силу набрал сват мой Кончак. Ты же знаешь, что однажды, спасаясь от неприятеля, мы клятву дали друг дружке – ежели выживем, породнимся кровнородственно. Я свое слово сдержу. Сыну Владимиру уже скоро пятнадцать, а у Кончака дочка на выданье. У него уже все готово для свадебного пира. А ежели мы еще в Тмуторокани на княжий стол зятя его и моего сына Владимира посадим, то он будет рад вдвойне.

После этих слов Всеволод насторожился. Заметив это, Игорь рассмеялся и, подсев поближе к брату, обнял его за плечи:

– Да ты, братка, не пужайся. Неужто я родную кровиночку обижу? Как вернемся с походу, сразу на Переяславль пойдем, тряхнем маленько Рюриковичей. Ты как, не против стать князем Переяславским?