– Что значит, «продали»? – пискнул Ламермур.

– Когда тебя выведут продавать на хабарийский рынок – поймешь! – огрызнулся папаша, сел в свой маленький турболёт, на котором делал обычно облет взлётного поля и поманил меня к себе. Я подошел. Он притянул меня за шею и прошипел: – Чую я, что всё это дурно закончится. Ложись на фюзеляж и крепче цепляйся за фонарь, а постараюсь тебя отсюда вывезти.

– А как же …

Я поискал глазами Конни. Она тоже увидела меня, без слов всё поняла и помахала мне рукой без улыбки. Она знала, что крошечный турболет и двоих-то вынесет с трудом.

– Лети один, – сказал я отцу. – И, ради бога, постарайся что-нибудь сделать!

Мотор турболета затарахтел и он взмыл в воздух. Увидев его, хабарийцы принялись стрелять, но неудачно. Услышав выстрелы, народ стал разбегаться по домам. Ламермур бросился к кораблю.

– Я генеральный консул планет Интерспейса или Лиги Галактических Государств! – выкрикнул он, приблизившись к яйцеголовому. – И требую …

– А я – скромный настоятель Святого Космического Братства Хабара, – заявил тот, потомупив взор. – Мир вам дети мои! Я принес вам свет любви и благочестия

– Я требую, чтобы ваш корабль немедленно покинул территорию независимой планеты Филумбридж! – с ненавистью во взоре и дрожью в голосе проговорил Ламермур.

– Сын мой, не ты нас сюда пригласил, не тебе с нас требовать, – кротко улыбнулся настоятель. – Мы прибыли сюда по просьбе законного правительства этой страны, правительства, избранного вами же самими. И разве мы можем противиться вполне понятному желанию вашего народа приобщиться к святому таинству Хабара и принять нашу единственно правильную, истинно разумную и строго научную веру в Догматы Вселенского Мрака?

– Но вы не имеете права никому навязывать свою изуверскую веру и свое общество! – пискнул Ламермур. – Я подаю протест. И ещё строгое и самое распоследнее предупреждение. Я требую немедленного выдворения …

– Душа брата моего блуждает в потемках, – с сожалением сообщил настоятель подошедшему к нему офицеру-монаху. – Проводите его в исповедальню. Пусть брат Храпуга подвергнет душу его искусу, а тело – епитимье.

Подхватив Буста, солдаты раскачали его и швырнули в открытый люк звездолета. В следующий раз я увидел его через три дня, когда всё человеческое население нашей колонии погнали на ртутные разработки. Был он бледен, избит и худ невероятно. Бросившись ко мне, он обнял меня и зарыдал.

– Эдди! – простонал он. – Знал бы ты только, что они со мной делали …

– Поделом тебе, проклятый болтун! – сквозь зубы проскрипел Щунбром. – Погоди, попадём мы с тобой на один рудник…

– Какой рудник? – пролепетал Ламермур.

– Нас всех заставили провести фиктивный референдум о передаче планеты хабарийцам сроком на девятьсот девяносто девять лет. Мы все подписали заявления о вступлении в Орден Хабара. Женщины пойдут в Обитель Любви и Милосердия, а мужчины в Братство Освобожденного Труда (и то и другое расположено рудниках).

– И вы подписали? – возмутился он. – Как вы могли!

– Если б ты видел как легко и непринужденно управляются эти молодчики со своими бластерами.

– Понимаю, – поскучнел он. – А куда нас сейчас ведут?

– Какие-то умники из наших решили насолить пришельцам и испортили электростанцию. Но те твёрдо решили не уезжать отсюда, пока не наберут полные трюмы ртути. Так что нас решено использовать вместо тягловой силы.

Всех нас выстроили в одну длинную и унылую вереницу, которая протянулась от рудника до самого трапа звездолета. Потом по веренице медленно поползли пожарные ведерки со ртутью. Люди старались на нее не смотреть, обматывали лица тряпками, щурили глаза, но все прекрасно знали, что каждому из нас к концу дня угрожает серьёзнейшее отравление.