Во-вторых, – наша работа существенно выходит за рамки задач истории философии в узком смысле, ибо пытается найти внефилософские, жизненные корни идеи соборности, затрагивая, таким образом, многие аспекты человеческого существования. А кроме того, поскольку автор убежден, что философское наследие обладает реальной ценностью лишь в том случае, если оно живет в движении традиции, осуществляющемся через нашу мысль, постольку одной из задач нашей работы является и определение возможных путей этой нашей мысли в деле разработки темы общественной соборности, как одного из существенных моментов нашего русского миропонимания.

Заканчивая эти вводные замечания, попробуем предварительно определить, хотя бы и чисто формально, смысл таких словоупотреблений, как: «идея соборности», «понятие соборности», «принцип соборности», «принципы соборного единства», «идеал соборности».

К идее соборности, судьбе которой посвящена наша работа, следует идти, отталкиваясь от классического понимания Платоном и Аристотелем идеи как некоего формообразующего и смыслообразующего начала, на которое указует собою эмпирическая реальность. В этой категории традиционно фиксируется некий несоставный, нерасчленимый, лишенный различия сторон, срезов и аспектов, различия внешности и внутренности, – но, тем не менее, практически неисчерпаемый в своем потенциальном богатстве, – и единственный в своем роде первообраз, стягивающий на себе многообразие и противоречивое богатство своих воплощений и дарующий всему этому многообразию единство, строй и смысл. Поскольку нас будет интересовать идея соборности, неудивительно, что уже в том понятии идеи, которое мы только что наметили, чувствуются соборные мотивы.

Соотношение понятия и идеи соборности определено вообще соотношением понятий и идей. Идея, как таковая, как первичный отклик человека на весть бытия, лежит в основе философии, как таковой, как «любви к Софии (мудрости)», когда же философия пытается сделать своим другом () еще и Логос, становясь в некотором роде «филологией», тогда идея, как способ софийного видения мира, начинает отливаться в понятие, как способ логического его постижения. «Принципы соборного единства» – это как раз и есть реализация понятийного оформления и освоения идеи соборности. А «идеал соборности» с этой точки зрения – есть продукт преобразования софийного видения идеи соборности в некую форму организации целеполагающей деятельности, которая является способом внелогического и внепонятийного освоения этой идеи, освоения практически-деятельностного. Нас в нашей книге будет интересовать и это практически-деятельное освоение идеи соборности, в виду чего наше исследование можно назвать отчасти «идеало‑логией»

«Принципы соборности» надо отличать от «принципа соборности», несмотря на большую созвучность, – различать, идет ли речь о первоначалах соборности, или о соборности, как первоначале. «Принцип соборности» означает, что эта идея не только является одной из фундаментальных интуиций мыслителя, но и понята им в своей имманентной логике, то есть приобрела вид логического понятия, далее – что это понятие не просто является одним из базовых в философском тезаурусе автора, но и что именно в его имманентной логике, в логике соборности выстраивается вся внутренне многообразная целостность данной философской концепции.

Конечно, глубина интуирования идеи всегда в принципе остается под вопросом и исчерпывающее постижение ее в понятии невозможно, однако существо философского принципа состоит в сознательной установке на следование логике именно этого понятия с опорой на интуиции этой именно идеи. Слова, закрепляющие такую установку, могут встречаться редко или вообще отсутствовать, но на ее восстановление ориентирована всякая речь о философских принципах, в том числе и о «принципе соборности».