Догадывался ли Феоктист, что недооценка Варды со временем может привести к плачевным последствиям по крайней мере для него самого? Вряд ли. А пока вновь «избранный» патриарх Мефодий в первое воскресение Великого поста 11 марта совершил всенощное песнопение в храме Всесвятой Богородицы во Влахернах, а утром вместе с Феодорой и её сыном в сопровождении митрополитов, архиепископов, игуменов, клириков и мирян направились в Великий храм Слова Божия13.

Маленький император Михаил, держась за руку матери, с восторгом смотрел на красочные одежды священнослужителей, на хоругви, которые они несли высоко над его головой, на горящие свечи и иконы в драгоценных окладах. Он слушал песнопения и считал, что именно для его услады собрали и эту толпу народа, и создали это праздничное настроение.

С тех пор в память об этом событии в первое воскресение Великого поста каждый год Православная церковь празднует восстановление иконопочитания, и праздник этот назвали «Торжество православия». В Византии после этого на монетах и печатях вновь начал появляться лик Христа, и начался разгул реакции, который дошёл до кощунства, не присущей христианам: останки императора Константина V без всякого почтения были выброшены на улицу, а его мраморный саркофаг распилили на тонкие плитки, которыми облицевали одну из комнат дворца. Но как говорится: не осуждай, и не осуждаем будешь.

Глава 6

(843-844 гг. от Р.Х.)

Река Луара, являясь естественной границей Аквитании и Нейстрии, из века в век неторопливо несла свои воды к морю-океану с востока на запад. На правом берегу романоязычная культура впитала в себя множество кельтского и германского, отчего сформировалось наречие, из которого затем развился старофранцузский язык. К югу влияние кельтов и германцев было не таким значительным, и поэтому там сформировалось наречие «лангедок», от которого произошли провансальский язык и каталанский язык на территории современной Испании. Различие в языках не мешало всем торговцам по реке доставлять свои товары до Нанта, Тура и даже до Орлеана. Гасконец Ангулен, выгодно распродав своё вино в Нанте, направил своё небольшое, но вместительное судно вниз по течению. Подняв косой парус, можно было плыть даже в море при боковом ветре. Ангулен торговал на нём вдоль всего побережья, начиная от Гаскони до Бретани. В жажде наживы ему приходилось плавать к маврам в Севилью и Лиссабон и даже в далёкую Африку.

Река была пустынна, и только изредка встречались плывущие навстречу ему похожие на его парусник суда торговцев и длинные быстроходные галеры, приводимые в движение большим количеством вёсел. Недалеко от устья реки Ангулену повстречались четыре судна незнакомой конструкции. У них, как и у галер, было множество вёсел, но суда существенно отличались пропорциями: длинные и узкие, с высоко поднятыми носом и кормой, они стремительно неслись против течения. Из-за их низких бортов на Ангулена хмуро смотрели гребцы, и лишь только один из них, стоявший на носу, снисходительно ухмыльнулся. Эту ухмылку чужеземца Ангулен понял позднее, когда навстречу ему выплыли больше двух десятков таких же длинных и узких судов, заполненных до тесноты воинами. Одно из них приблизилось к его паруснику, воины крючьями зацепились за борт и полезли толпой, обступив растерявшегося Ангулена со всех сторон. Он с обречённостью жертвы смотрел, как чужеземцы обшарили всё кругом, и безучастно вытерпел, когда они отобрали заработанное серебро и золото. Не найдя больше ценного кроме горсти монет, их предводитель со зловещей улыбкой вытащил из ножен меч и направился к хозяину судна, но его остановил окрик статного человека, до сих пор безучастно наблюдавшего за грабежом: