Правда – то, что может привести все к трагическому концу*.

Эта удручающая симфония неустанно звучала у меня в голове*, вот уже последние месяца три, с того момента как я осмелился намекнуть о чувствах своей подруге, а она – сразила меня ответным намеком на то, что не может быть со мной.

С тех пор я и стал изменять себе. Всю жизнь, до моих золотых двадцати лет, я был уверен, что я хороший человек. В глобальном смысле. Понятно, что мы все не идеальны. Но с деструктивными эмоциями стоит бороться, а я вместо этого раскрутил их на максимум, чтобы заглушить тоску в душе, чувство несправедливости – ведь мы были с ней так похожи, быть с ней вместе казалось так правильно, будто с точки зрения самой судьбы.

В итоге я начал проявляться так, как сам от себя никогда не ожидал. За эти три месяца я успел, будто в грязи*, закопаться далеко не в самых хороших поступках. Я намеренно избегал ее, выбирая других девушек в свою компанию – по сути, разменял ту, в которую влюблен, на тех, кого почти ненавижу*. Ведь в них нет и половины прекрасного, что есть в ней.

Она не просто умна и красива – таких собирается немало в ведущих вузах страны.

Она не просто оперирует фактами, она ведет целую историю, сплетая ее из того, что знала и что поняла сама, путем долгих и упорных размышлений. Говорит так, что заслушаешься, потеряешь счет времени. Одним словом – писатель. К слову, когда мы познакомились, почти полгода назад, первым делом стали обсуждать книги, а за вовлеченной дискуссией обменяться контактами стало делом очевидным.

Она не просто говорит о себе – она заявляет о себе открыто, не боясь озвучить то, что глубоко в душе, и это доверие пленяет. Не знаю, заслужил ли его каким-то образом именно я, или она в целом не имеет привычки скрывать свою биографию. Когда говорят, что в девушке должна быть загадка, чтобы оставаться интересной, обычно имеют в виду, что нужно что-то недоговаривать. Она же не оставляет никаких недомолвок, готова открыть душу настолько, насколько ей это позволишь. Но своими откровениями становится только привлекательнее, открывается из раза в раз с новой стороны. И как ей это удается?

Однажды она говорила, что в ее жизни был так называемый темный период. «Секс, наркотики, рок-н-ролл – по классике. Разве что, из наркотических веществ я не баловалась ничем жестче никотина. Но от него зависимость была жуткая…» А я смотрел на нее и не мог в это поверить. Она то смелая – в своих словах, в своих признаниях, – то робкая – опускает взгляд на полуслове, боясь, что зашла слишком далеко в неотделимой от нее искренности. Такая милая – эти зеленые глаза с прищуром и ямочки на щеках. Такая хрупкая – с миниатюрной фигуркой и аристократично тонкими пальцами, которыми она, сама не замечая, накручивает пряди русых волос, когда увлечена своими рассказами. Такая нежная – ее искренняя улыбка заражает, а томный, порой меланхоличный блеск в глазах заставляет задуматься о том, что творится в ее душе.

Словом, все в ней, казалось бы, отрицает наличие каких-то действительно темных эпизодов в жизни. Даже ее имя – Ангелина – аки ангел.

В моих глазах она всегда будет ангелом. Пусть не тем праведным, чистым до невозможности – мы ведь все-таки люди, – но тем человеком, в котором светлое всегда довлеет над томлениями души.

А что сделал я? Едва получив отказ, я будто подселил в свою душу демона. Пытался забыться, а на самом деле – отдалиться от нее, чтобы выкорчевать в себе надежду, стать противоположностью своей возлюбленной.

Благо, Ангелина учится не со мной и даже не подозревает, что с недавних пор я приобрел в своем универе имидж Казановы. Это оказалось совсем несложно. С моей активностью в коллективе меня многие знали и замечали с начала первого курса, но тогда я себя преподносил иначе – как серьезный молодой мужчина, который не тратит свое время на пустые приключения на личном фронте. А стоило позволить себе пофлиртовать с парой девчонок на потоке – как общественное мнение обо мне резко изменилось, видимо, в ту сторону, каким меня всегда хотели видеть.