А в восьмом классе Леонида Николаевича сменила другая учительница. Математического кружка больше не было, и опять занятия по математике стали скучными и не интересными. Вместе со всеми Иван решал задачи из учебника, и ни на какие математические олимпиады его больше не посылали.

Восьмилетнюю школу Иван закончил с тремя четверками по языкам, по всем остальным предметам у него были отличные оценки. Подал документы в девятый класс средней школы, и, на время летних каникул, устроился работать плотником на предприятие, которое занималось ремонтом тракторов. Вместе с другими плотниками, выполнял, в основном, столярную работу: делали оконные рамы и двери. Плотницкой работы, такой как установка опалубки под заливку фундамента, или установка забора, было очень мало. И зарплата теперь у Ивана была приличная – семьдесят два рубля. Это было больше, чем зарабатывала его мать. Да еще часто была шабашка: после работы людям то окна ставили, то полы настилали. За это еще рублей по тридцать или тридцать пять набегало. Трижды он приносил матери более, чем по сто рублей. Все было бы прекрасно, если бы не одно «но». И заключалось оно в том, что, после шабашки, хозяева всегда кормили плотников ужином, и всегда с выпивкой. И этой выпивкой всегда был самогон. Иван много не пил, всего половинку рюмки, но после шабашки домой приезжал всегда с запахом. И это отцу сильно не понравилось. Где это видано, чтобы ребенок почти каждый день пил водку? Так он скоро алкоголиком станет, детский организм такой нагрузки не выдержит. Состоялся серьезный разговор отца с сыном, который закончился соглашением: Иван пообещал больше не пить водку, а отец обещал давать сыну, по воскресеньям, один рубль на пиво. В пример отец приводил своего брата Мишу, который водку не пьет, а пьет только пиво. После этого, Иван не пил водку до самой своей свадьбы, да и на пиво не сильно налегал, двух кружек пива с рыбкой, по воскресеньям, ему было достаточно. И всю жизнь он предпочитал пиво водке, правда, уже в зрелом возрасте, пива он мог выпить много, до пяти литров за один день.

Отец наконец-то отвез на пилораму небольшие, оставшиеся после ремонта бревнышки, и трам, снятый плотниками. Трам оказался из лиственницы, очень твердого дерева, и его пилили, матерясь, очень долго. Дважды точили пилы, пока его распилили. Но зато, доски из него получились прекрасные. Из них Иван и решил сделать наличники на окна, такие же, как и на соседском доме. По сравнению с ним, их дом выглядел как-то скучно и убого. Иван купил себе полуфуганок, и, за лето, сделал наличники на все окна, а углы дома закрыл деревянными уголками с орнаментом. И сразу дом стал красивым и привлекательным, прохожие на него засматривались. Все портила только ограда из жердей, которую когда-то сделал отец. Из узких досок, полученных при распиловке тонких бревен, Иван сначала поставил забор со стороны улицы, а потом невысокий штакетник внутри двора, отгородив им сад от двора. Теперь их дом смотрелся очень красиво, даже отцу понравилось.

Осенью Иван пошел в новую школу. Девятых классов было два, причем, все ребята из его бывшего класса, попали в класс «А», и только он один, с еще тремя девушками, в класс «Б». Со всеми остальными учениками этого класса он знаком не был, так как они были из других сел. Первым делом, и здесь решили проверить силу Ивана. Прямо в классе, один парень, на голову выше Ивана, решил с ним побороться, неожиданно захватив Ивана сзади. Но опыта борьбы Ивану было не занимать. Присев, Ивану удалось выскользнуть из его объятий. Развернувшись к противнику лицом, Иван взял его за поясной ремень, поднял над полом, и бросил на стоящий позади противника стол, да так, что тот чуть ребра не поломал. Больше, желающих испытать силу Ивана, не было. Что касается учебы, то здесь конкуренцию ему могла составить только одна девушка, но они были лучшими по разным предметам: она по языкам и химии, а Иван по математике, физике, и всем остальным предметам. Языки Ивану по-прежнему не давались. Вернее, он не хотел учить все эти правила грамматики, и, в сочинениях всегда допускал пару ошибок. Особенно он не дружил с запятыми, всегда ставил их больше, чем нужно.