Экскурсия по местам боевой славы Брисполя закончилась далеко за полночь. Что называется, бери да записывай и издавай многотомник летописи. Но сама по себе плагиат я не люблю, пусть даже никто не узнает и украду, впрочем, у себя же. Мешает авторская гордость и, чего греха таить, выдумывать уже выдуманное скучно.

Болад замолчал, ожидая моего приговора. Наконец начал заметно нервничать. Дальше выдерживать паузу не имело смысла.

– Вот что… Раньше я никогда не пыталась вмешиваться в уже созданные миры. Я попробую сделать все возможное, чтобы Элоиза вернулась к тебе. Но заранее ничего не могу гарантировать.

– Разве Госпожа не всемогущая? – Болад удивился, словно ребенок, которому вместо конфеты всучили фантик.

– Разумеется, нет. Я даже не могу заставить тебя называть меня по имени, вместо того чтобы повторять как заведенному «Госпожа! Госпожа!».

– Прости, Госпожа, то есть я хотел сказать… Вера.

– Так-то лучше. А теперь, отправляйся к себе и жди перемен.

– Долго ждать?

– Какое в Брисполе с утра было число?

– 27 сентября 319-го года от Основания Брисполя.

– Вы и летоисчисление поменяли. Ну да ладно. Если в ближайшие день-два все будет по-прежнему, направляй свои стопы сюда. Будем думать, что дальше делать.

– Благодарю, Госпожа! – Болад встал, заполнив собой все пространство кухоньки.

Я внимательно за ним следила, стараясь не пропустить момент исчезновения, но так и не поняла, как он это делает: сам процесс оказался несравним ни с чем – моментальное испарение. Осталось только поморгать глазами и поверить себе на слово, что секунду назад посреди комнаты находился мужчина.

Пора было браться за дело. Я сварила себе еще кофе. Сидя над чистым листом бумаги и почесывая шариковой ручкой за ухом, я добросовестно выпила две чашки дымящегося напитка, и тут на меня нашло вдохновение.

«Замок мятежного Дрозмуна черной скалой возвышался над отливающей серебром гладью спящего озера (мрачновато, конечно, но именно так я представляла этот замок, беря в расчет выдуманные мною особенности Бриспольской архитектуры). Полная луна неподвижно висела в небе. Словно паутиной, она окутала все вокруг своим призрачным светом.

Несчастная Элоиза металась по просторной комнате, превращенной ее похитителем в темницу. Полгода прошло с того дня, а воспоминания по-прежнему заставляют сердце разрываться на части от боли. Он сражался, как лев (вот бы взглянуть хоть одним глазком!), но воодушевленное битвой лицо исказилось страхом за нее. Она крикнула: «Болад! Я люблю тебя!» (надеюсь, именно это она и кричала, а там кто ее знает). Она вырывалась из ненавистных рук лазутчика, пока силы не оставили ее, и она не лишилась чувств…

Элоизе так и не сказали, что с ним. Жив или убит? Она не хотела и не могла поверить, что его бесстрашное сердце остановилось навсегда. Но почему он тогда не придет и не спасет ее? Дрозмун с каждым днем становится все настойчивее (будем считать, что она в течение полугода сохраняла целомудрие. Не хочется как-то Боладу свинью подкладывать), и каждый раз сердце Элоизы сжималось от страха, что он отбросит свое напускное благородство и тогда… Она запрещала себе думать, что тогда произойдет. Уж лучше смерть! А почему бы не сейчас?

Она выглянула в окно. Далеко внизу лунный свет делал похожими на легкую рябь белые камни, устилающие двор. Броситься вниз головой, избавившись навсегда от страха! И если Болад мертв, их души встретятся, чтобы никогда уже не расставаться…

У Элоизы закружилась голова. Камни манили, звали обещая покой… (Ты что, спятила?! Верка, немедленно прекращай! Он же тебя за такой мезальянс на две части разорвет, и не посмотрит, что в богинях числишься). «Я люблю тебя, Элоиза!..» – (тьфу, черт, писать противно!), дорогой голос возник у нее в мозгу и, хотя Элоиза понимала, что это лишь иллюзия, самообман, она вдруг поверила – Болад жив, он по-прежнему любит ее!