– Так и сделаю, – сказал Танис вслух. – Вот только переплыву на другой берег – здесь всего то сто шагов – и посплю где-нибудь в кустиках.

Он уже хотел зайти в реку, как вдруг за его спиной затрещали кусты, после чего раздался глухой топот конских копыт по песку.

– Теперь не уйдёшь, – Танис обернулся на голос и увидел властника, того самого, который узнал его – крепкого черноволосого мужчину в чёрном суконном кафтане и пыльных чёрных штанах, заправленных в поношенные рыжие сапоги.

Властник слез с коня и, обнажив меч, направился к беглецу. Танис вышел на берег и достал из голенища нож. Они остановились друг перед другом. Один сжимал в руке кинжал с лезвием, длиной в ладонь, второй – меч в три локтя.

– Собираешься этим драться?! – поразился властник.

– А ты что думал, – ответил Танис.

Преследователь поднял в вытянутой вперёд руке меч, направив остриё клинка в грудь Таниса. Тот в ответ поднял нож – два лезвия, с лёгким мелодичным звоном, коснулись друг друга.

– Я убью тебя, – произнёс властник.

Танис лишь горько усмехнулся и, черпнув носком левой ноги песок, бросил его в лицо противника. Серо-жёлтая пыльная туча ударила тому в глаза, забила нос, рот. Властник закашлялся, согнулся. А Танис в тот же миг отбил меч в сторону и, бросившись на врага, повалил его и ударил два раза клинком в живот.

– Ну, ты мразь, – простонал властник.

Ранения были неопасные, оружие прошло сбоку, поранив лишь мясо, но раненый уже не мог подняться. Он лежал, зажав рукой раны, согнулся и тихо стонал. Танис, тем временем, забрал себе меч и коня.

– Ты меня выручил, – усмехнулся он и, бросив властнику кусок материи из седельной сумки, как раз годный для перевязки, направился к реке.

Человек и конь быстро преодолели разделявшее берега расстояние. Они выбрались из воды, Танис, не теряя ни секунды, вскочил в седло и скрылся в лесу.

Через четыре дня Танис добрался до Параи. Хотя у него и был теперь конь, ехать ему пришлось через лес, минуя большие дороги, поэтому путешествие затянулось. Под конец пути он совсем сдал – усталость и голод обострили болезнь. Подъезжая к дому, он уже почти не осознавал, что делает, всё было словно в тумане. Сил хватило лишь на то, чтобы поставить коня в стойло, зайти в дом и упасть на кровать, забывшись в тяжёлом сне.

С самого утра Эдварду доставались лишь плохие новости. Началось с того, что околел его любимый конь. Затем, на завтрак не подали заказанного компота – ягоды закончились. Злой, раздражённый до предела, Эдвард сидел в трапезной, нервно ковыряя ложкой твороженный десерт. Обычно он завтракал в кругу своих друзей и помощников, но в этот раз он был за столом один. В дверь робко постучали.

– Входите, – бросил Эдвард раздражённо.

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Самита.

– Что тебе?

– У меня мм… плохие вести. Две вести, – нерешительно проговорил советник.

Эдвард вскочил и, разразившись потоком площадной брани, бросил в стенку чашу с яблоками. Но, опомнившись, отдышался и, сев, приказал продолжать.

– Утром прискакал гонец из Мила. На вашем корабле был бунт. Его, правда, быстро подавили, но исчез Танис.

– Это тот, которого я приказал арестовать в Малонто?

– Именно он.

– Прекрасно, – Эдвард поморщился. – Пусть объявят за его голову, можно и за живую, пятьсот золотых.

– А теперь, – Самит судорожно сглотнул. – Теперь вторая весть. Анна пропала, а вместе с ней Сантилия и Лита.

– Это как так?! – Эдвард едва не подпрыгнул.

– Слуги утром к ним пошли относить тёплую воду, а их нет…

– Да пусть парк прочешут, не могли же они выйти за территорию, охрана не выпустит.