– Кто там? – недовольно спросил Эдвард.

– Это я, Самит.

– Друг мой, разве я не говорил тебе, что когда я в ванной, нельзя беспокоить меня?

– Прибыл гонец из Мила, лошадь загнал насмерть. От бородатого Теурена.

– Ему снова мерещатся лафирские пираты?

– Нет, ради этого не стали бы губить лошадь. Кое-что поинтереснее.

Эдвард поморщился и знаком приказал девушкам спрятаться за ширмой.

– Заходи.

Дверь с шумом распахнулась, и в ванную комнату вошёл Самит со свитком в руках.

– Что там Борода пишет? – Эдвард нарочито-лениво зевнул и, открыв глаза, повернул голову к вошедшему.

– Они возвращались в Мил и при входе в Малонтийский пролив натолкнулись на лодку. Там было двое мужчин уже преклонного возраста, парень и девушка. Все при оружии. Теурен их арестовал, поместил на галеру. Но утром они бежали, причём смогли завладеть оружием и тяжело ранили двоих и легко одного.

Самит отдышался.

– Дальше что? – нетерпеливо спросил Эдвард.

– Дальше, они прыгнули к себе в шлюпку, но она перевернулась. Беглецы, вроде бы, утонули, но один из матросов уверяет, что издали видел, как от шлюпки плыли четверо по направлению к берегу.

– И что в этом особенного? – начал сердиться Эдвард. – Нарвались на рыбаков, а им просто не понравилось подобное обращение.

– Это не простые рыбаки. По крайней мере, двое мужчин. Молодые, парень с девкой, не сражались, кто знает, что это за птицы. А вот те двое великолепно владеют оружием. А теперь самое интересное. При Теурене есть десятник, который видел всё это с начала до конца. Он ветеран, участвовал ещё в войне с Лафирой и знал многих из окружения Александра. Так вот. По его словам, это были «Ушедшие» – Николай Сартаков и Иван Стрижевский.

– Ой! – Эдвард состроил кислую мину, словно съел лимон. – Эти варварские имена… Этому болвану просто показалось. «Ушедшие» не могут вернуться. Для этого нужен медальон, а он, как известно, рассыпался в прах. Десятник обознался. Но, всё-таки, пошли патруль, пусть поищут этих четверых, если они только выплыли.

– А что делать, когда их найдут? Задержать? Или… – Самит сделал красноречивый жест ребром ладони по горлу.

Эдвард задумался. Приставив палец к переносице, он напряжённо сморщил лоб. Резкие складки избороздили его лицо, состарив на десяток лет.

– Пожалуй… – нерешительно начал он. – Пожалуй, не стоит пока их трогать. Следите за ними. Если даже это «Ушедшие», что невозможно, они не смогут нам помешать. Может даже они ничего не знают о том, что случилось.

– А им неоткуда узнать, – заверил короля Самит. – Те, кто знали, либо мертвы, либо у нас в руках.

– Вот и хорошо. А теперь иди.

Самит поклонился и, пятясь назад, выскользнул за дверь.

На следующее утро Сантилия и Лита как всегда завтракали у Анны. Приставленные к ним слуги (или надзиратели?) принесли блюда из дворцовой кухни. Против всяких ожиданий, всё оказалось свежим, хорошо приготовленным, и женщины, изголодавшиеся после переезда, с аппетитом принялись за завтрак.

– Доброе утро, дамы, – раздался вдруг от двери голос Эдварда. – Надолго не задержу вас. Хочу лишь сказать тебе, Анна, что церемония отречения состоится двадцатого числа. Так что подготовься, придумай речь. Это всё. Приятного аппетита.

Эдвард развернулся и вышел за дверь. Уже закрывая её, он вдруг вспомнил что-то, обернулся.

– Если желаете на прогулку, скажите слугам.

И он ушёл. Женщины переглянулись.

– Весь завтрак испортил, – мрачно проговорила Сантилия и резко отодвинула от себя пиалу с фруктовым напитком.

– Всё же было любезно с его стороны предупредить нас о церемонии, – усмехнулась Анна.

– Это почему же?

– Теперь мы знаем, что с побегом медлить нельзя. Это нужно сделать до отречения, иначе грош мне цена. Он и сам отпустит меня на все четыре стороны после церемонии.