Эти две недели Иегуда провел с пользой. Он съездил в Перпиньян и довел до конца одно довольно запутанное дело. Съездил также в Тулузу, чтобы навестить родственника, Меира ибн Эзру, еврейского бальи[55] этого города. Наконец он отправился в лагерь короля Раймундеса. Дон Иосиф не оставил Иегуду без поддержки, и дон Раймундес благосклонно его выслушал. Но король был человеком неспешным, основательным, так что прошла еще неделя, прежде чем он решился сказать «да».

Иегуда облегченно вздохнул. Вот и устранено самое дурацкое из всех затруднений, грозивших пустить насмарку все его миротворческие усилия. Он послал гонца к дону Альфонсо с вестью, что долгожданный договор подписан и скреплен печатью, а сам он, Иегуда, возвратится через несколько дней.

Но не успело сие известие прибыть в Толедо, как дон Альфонсо получил из Куэнки длинное сбивчивое письмо Эстебана Ильяна.

Случилось то, чего никто не мог предвидеть. Вооруженные слуги баронов Кастро вознамерились угнать с кастильской земли отару овец. Солдаты дона Эстебана, пустившиеся вдогон, пересекли границу владений Кастро. На пути им попался небольшой отряд из рыцарей и оруженосцев. Последовал обмен ругательствами, затем настоящая стычка. В ходе сего столкновения был убит рыцарь, и, надо ж вообразить такое несчастье, убитый был одним из братьев Кастро, графом Фернаном. Нельзя умолчать о том, писал дон Эстебан, что Фернан де Кастро в ту минуту, когда его сразила кастильская стрела, не был облачен в доспех, по-видимому, он просто выехал на охоту – у него на перчатке сидел любимый сокол. Отчего кастильский лучник столь опрометчиво пустил стрелу, выяснить затруднительно; на всякий случай он, Эстебан, сразу распорядился повесить виновника.

Когда дон Альфонсо все это прочитал, сердце у него упало. Да, худшего исхода не придумаешь. Простой солдат, наемник, предательски убил дворянина, представителя высшей знати, да к тому же безоружного, да к тому же по приказу его, Альфонсо. По крайней мере, вся Испания так подумает. Какой позор падет на его голову – голову кастильского короля!

Оставшийся в живых Кастро, Гутьерре, теперь имеет неоспоримое рыцарское право мстить за брата. Он прибегнет под покровительство Арагона, и тогда у короля Раймундеса, одержавшего победу в Провансе, появится желанный повод ополчиться на ненавистного племянника. Вот так, нежданно-негаданно, Альфонсо ввязался-таки в нелепую войну с Арагоном, которой он вовсе не желал и от которой все его предостерегали.

Альфонсо чувствовал стыд перед Иегудой. Стыд перед своими советниками. Перед всем христианским миром. Но он же сделал только то, что сделал бы на его месте всякий уважающий себя рыцарь! Разве не было его королевским долгом защитить свой славный город Куэнку, послав туда войско? И если он дал храброму дону Эстебану Ильяну соответствующие распоряжения, никто не смеет его за это бранить. Дон Эстебан – его друг и доблестный рыцарь. Более того, в рукоять его меча вделана косточка святого Ильдефонсо. Надо же, старая добрая реликвия не уберегла от происков Сатаны! Ведь все это – роковое стечение обстоятельств, это сам Сатана расставил им сети, и никто не виноват, что так оно обернулось, – ни он сам, ни дон Эстебан, ни Фернан де Кастро, даже еврей и тот не виноват. И однако, весь христианский мир возведет хулу на него, дона Альфонсо.

Нет, с этого Иегуды мало толку. Вот и теперь, когда он, Альфонсо, нуждается в разумном совете, его нет как нет!

Впрочем, и хорошо, что нет. Сейчас Альфонсо был бы не в состоянии смотреть ему в глаза. Было бы просто невыносимо слушать его складные укоризненные речи. Альфонсо нужен человек, способный понять все до конца, способный понять, что он не виноват, что на него обрушилось страшное несчастье, – нужен очень близкий, родной человек.