Истощение, по сути, глубоко проникло в мои связки и сухожилия. Более того, мой язык расслаивался от непрерывного воздействия соленой воды, ведь я хватал ртом воздух при каждом движении. (Это было состояние, известное как «соленый язык», при котором во рту пересыхает слизистая, вследствие чего первые несколько слоев языка начинают разрушаться.) В довершение всего, шотландские воды не проявляли милосердия, поскольку сами приливы казались злыми и ядовитыми.

Что касается других частей моего тела, то плечи уже очень долго безжалостно искривлялись волнами, а кожа страдала от раздражения, морских язв и сильного холода. На самом деле она стала такой грубой, обесцвеченной и представляла собой такую странную смесь синего, фиолетового и серого цветов, что я больше не выглядел принадлежащим к этому миру. Наконец, мой нос и щеки так сильно распухли от постоянных ударов волн, что я с трудом натягивал защитные очки на свои все более болезненные глазницы.

Впрочем, несмотря на столь впечатляющий перечень невзгод, я считал, что мне повезло, ведь я все еще находился на поверхности воды, а не под ней. Местная береговая охрана сказала нам: воды настолько коварны, а число погибших так велико, что это место навсегда закрепилось в шотландском фольклоре. Местные рыбаки рассказывают о мифологической богине Карге, которая управляет озерами и прудами Шотландии.

Должен отметить, что до прибытия в Корриврекан я не считал себя очень суеверным, но это быстро изменилось. Когда над островами пронеслись завывающие ветры, навязчивый звук, который, казалось, эхом разносился по всему побережью, навел меня на мысль о том, что своей попыткой заплыва я оскорбил какого-то шотландского мифологического персонажа.

Все выглядело так, будто дикая природа Шотландии тоже была с этим согласна. Собравшись, чтобы насладиться невиданным зрелищем, птицы принялись кружить над моей головой, а одинокий тюлень наблюдал издалека, и никто из них не был вполне уверен, что знает, чему именно они стали свидетелями. Это потому, что мои плечи так долго безжалостно сгибались под натиском волн, мой гребок был упорным и неуклюжим… я не был похож на большинство людей, которых они видели раньше.

Держась на безопасном расстоянии от получеловека-полузверя (а именно так я, наверное, и выглядел), команда нашего вспомогательного судна «Геката» решила, что пришло время подготовить меня к дальнейшим пыткам. Мэтт (капитан Великого британского заплыва) и Тэз (сын Мэтта и начальник экипажа) выкрикивали четкие инструкции с палубы.

«Тебе придется поддерживать темп в течение трех часов, – сказал Мэтт с оттенком сочувствия, понимая, что он многого требует от моего избитого волнами синюшного тела. – Если ты сделаешь это, мы выберемся из водоворота».

Учитывая текущее состояние моего организма, можно отметить, что трехчасовой спринт был весьма амбициозным. Но я понимал, что Мэтт был прав: это единственный способ проплыть через бурлящий участок воды, известный как водоворот Корриврекан. В этот момент времени стратегий поддержания темпа, отдыха и восстановления просто не существовало. Ты либо усердно плывешь, либо не плывешь вообще.

Я дал знак Мэтту и Тэзу, что готов. Аккуратно надев защитные очки на опухшие глаза, установил на часах трехчасовой таймер обратного отсчета и пообещал себе, что не перестану плыть, пока не услышу сигнал. Ни водоворот, ни легендарные духи воды не отвлекут меня от поставленной задачи.

Гребок за гребком я метался между храбростью и здравым смыслом. У меня болели руки и ныли легкие, но я знал, что это лучше, чем альтернатива, ожидающая меня на дне океана, поэтому первые сорок минут я умолял свое тело поддерживать невозможный темп, пока мы продолжали нашу атаку на Корриврекан. Но примерно через час у шотландских вод, также известных как мистическое корыто богини Карги, появились другие идеи, и они преподнесли удар, которого я никак не ожидал: гигантскую медузу, плывшую прямо мне в лицо.