Кажется вполне логичным, что письменность и грамотность заставляют людей думать о языке, а значит и правде, как о способе описания и обозначения мира. В таких языках, как греческий, и других индоевропейских языках письменные символы визуально представляют устные звуки. Как только письменность получила широкое распространение, язык, который всегда жил исключительно в устной речи и произносимых звуках, стал восприниматься как знаковый и репрезентативный. Если до появления грамотности люди, возможно, интуитивно чувствовали, что язык относится к миру, то после распространения грамотности у них появилась чёткая теория, объясняющая, как язык связан с миром. Они придумали существительные для обозначения предметов и глаголы для обозначения действий. Но это было только начало. Как только язык начал соотноситься с восприятием мира, стало возможным думать о правде как о репрезентативной и символической. Благодаря письменности язык стал пониматься как визуализация звука. Письменность утвердила идею, что правда – это верное высказывание средствами языка. Случилась революция понимания правды.

С практической точки зрения это означает, что те повседневные идеи о правде, в которые мы по умолчанию верим, не являются естественными или врождёнными. Скорее они исторически развивались в ответ на новое понимание языка. И это не произошло само по себе. Отнюдь! Эта новая модель правды – та самая модель, которую мы носим в себе сегодня, – возникла потому, что Платон буквально изобрёл её. И хотите верьте, хотите нет, он сделал это по явно политическим причинам.

Именно Платон изобрёл новое понимание языка как представления о мире, а не как способа сделать что-то «видимым» для восприятия человека, чтобы его можно было воспринять[25]. Как Платон это сделал – длинная история (и тема для гораздо более толстой книги![26]). Важнее всего для нас, почему он это сделал.

Платону пришлось выработать новое понимание языка и правды из-за политики его времени или, точнее, времени его учителя Сократа, поскольку большинство диалогов Платона происходит во время войны со Спартой или в её преддверии. Платон считал, что проблема с неоднозначностью правды в условиях запутанной политики войны была порождена группой богатых и влиятельных философов и преподавателей красноречия, называемых софистами. Снова и снова в диалогах Платона Сократ вступает в спор о правде с софистами или их последователями.