Ноябрь, 20 – Т. И. Райнов читает в ФО доклад «Эстетика Толстого».[1159]

Декабрь, 4 – Президиум ФО принимает решение представить на утверждение Правления РАХН в качестве научных сотрудников Комиссии по изучению проблемы художественной формы Б. В. Горнунга, М. М. Кенигсберга, А. А. Буслаева и С. Я. Мазе[1160] (утверждаются 14 декабря).

Декабрь, 4 – Принимается решение «поддержать в Правлении Академии просьбу О. А. Шор о командировании ее за границу. Принять предложенное в ее заявлении и… просить ее войти в сношение с имеющимися в Италии: а) обществом изучения восточной Европы и б) Studio Russo, предложив им обмен изданиями. Предложить О. А. Шор захватить с собой несколько оттисков отчета о деятельности Академии (из журнала “Искусство”) для распространения за границей».[1161]

Декабрь – Г. Г. Шпет заканчивает «предварительное редактирование списка слов, которые войдут в словарь художественной терминологии».

В основном списке – 586 терминов, причем их число не считается окончательным – возможность добавления новых терминов в процессе работы над словарем продолжает сохраняться.

Январь, 23 – Комиссией по изучению проблемы художественной формы намечен план сборника ее трудов, подготовку которого планируется завершить к весне.

Сборник должны составить статьи членов комиссии по общим (значения термина «форма», понятия внутренней, эстетической, поэтической и логической формы, элементы формы) и частным вопросам, а также рецензии и обзоры важнейших трудов отечественных и иностранных авторов по поэтике, синтаксису и эстетике.[1162]

Февраль, 8 – Вопрос о сущности эстетики и поэтики и границах между ними оказывается в центре внимания Отдела / Подсекции теоретической поэтики ЛС в связи с обсуждением доклада М. П. Столярова «Исходные точки органической поэтики (в связи с «Росме[р]схольмом» Ибсена)», проходящего с участием философов.[1163]

Выступая в прениях по докладу, Г. Г. Шпет ставит докладчику в упрек неразличение «проблемы эстетики и поэтики. Поэтика – технологич[е]ская дисциплина, и каждая наука имеет свою технологию. Первая, философская, часть доклада – повторение шеллингианства в упадочной стадии его развития: вместо органической диалектики – построение безжизненных схем, вместо анализа – ряд категорических утверждений. В литературном исследовании докладчик предлагает исходить из художественного целого, не определяя, вместе с тем, сущности последнего: ведь целое может быть и космосом, и хаосом. Природа той интуиции, на которую ссылается докладчик, совершенно не выяснена…Мы сливаемся с предметом не только в поэтической, но и в философской интуиции. Докладчик не доказывает, а декретирует, что предметом поэтической интуиции является миф. Миф в одинаковой мере источник и научного, и поэтического, и религиозного творчества».

В «известного рода философской какофонии» видит один из существенных недостатков доклада Б. Г. Столпнер.

Возражая оппонентам, М. П. Столяров указывает, что, по его мнению, «поэтическое переживание не есть лишь одно из переживаний наряду с другими. Из поэтического переживания родятся науки и искусства. Поэтому в поэзии содержится намек на ту интуицию, которая осуществляет в себе все виды интуиции. Когда сольются все виды интуиции, начнется высшее искусство. Нельзя проводить грани между интуицией исследователя и воспринимающего субъекта. Исследователь, интуитивно не переживающий художественного произведения, никогда ничего не поймет в нем. Эстетика есть просветленное переживание. Если поэтика лишь техническая дисциплина, то эта дисциплина лишняя. Упрек в философском эклектизме представляется докладчику несправедливым…».