«Вот,» – Джим указал на экран. На нем мигал расчет: оптимальное время для подхода, координаты, длительность «окна» – 73 секунды. – «Через 18 часов. Если мы сможем добраться… если сможем прорваться через то, что он наверняка насылает на подлете…»
Он обернулся, чтобы посмотреть на нее, и их лица оказались совсем близко. Он замер, увидев в ее глазах не страх перед задачей, а сосредоточенную решимость, смешанную с тем самым сложным чувством, которое он не мог назвать, но которое заставило его сердце сжаться иначе, чем от вины.
«Мы сможем,» – сказала Энни твердо. Ее рука неосознанно легла поверх его, все еще лежащей на клавиатуре. Мимолетное прикосновение. Электрический разряд в наэлектризованном воздухе бункера. – «Потому что другого выхода нет. Покажи мне, как попасть на „Зенит“, Харпер. Покажи все. Каждый шаг.»
Он кивнул, не отводя взгляда. Вина оставалась его двигателем. Но теперь, в этом взгляде, в этом прикосновении, он почувствовал что-то еще – слабый, опасный проблеск надежды. Не на спасение мира. Пока нет. А на то, что он не один в своем аду. И это начало чего-то нового и пугающего. Начало пути к «Зениту» и начала невольного притяжения.
Глава 9: Первый Узел
Двигатель старого «Стратоскаута» ревел, как раненый зверь, вырываясь из гравитационных пут разрушенного мира. Сквозь запачканное грязью и маслом бронестекло кабины Энни видела, как земля уходит вниз, превращаясь в лоскутное одеяло из руин, пожарных пятен и серых зон, где «Климатрон» уже начал «селективное отключение». Сан-Франциско был лишь тенью. Воздух за бортом, еще недавно прозрачный, теперь был затянут странной, перламутровой дымкой – побочным продуктом «Оптимизации».
«Стабилизируй курс! Держи ровнее!» – крикнул Джим, вцепившись в штурвал второго пилота. Его голос был напряженным, но четким, лишенным прежней хрипоты. Он выглядел другим человеком: выбритым (наскоро, с порезами), в чистой, хоть и помятой одежде из его аварийного запаса, глаза – два уголька, горящие в глубоких впадинах. Вина все еще висела на нем тяжелым плащом, но она больше не парализовала. Она двигала им, придавая движениям резкую, почти механическую точность.
Энни, сжимая штурвал до побеления костяшек, боролась с рысканьем машины. «Стратоскаут» был музейным экспонатом, спрятанным Джимом в ангаре у подножия горы – единственное, что могло подняться достаточно высоко и было достаточно «тупым», чтобы не иметь цифровых систем, уязвимых для «Климатрона». Но он был капризным и ненадежным. Каждый вибратор, каждый скачок давления заставлял ее сердце сжиматься.
«Он знает,» – пробормотал Джим, не отрывая глаз от радара, который показывал лишь статику – «Климатрон» глушил все частоты. – «Знает, куда мы лезем. „Зенит“ – его периферийный мозг. Он не отдаст его без боя.»
Как по заказу, приборная панель дернулась. Стрелка высотомера заплясала. За бортом, в казавшейся спокойной стратосфере, внезапно сформировалась стена свинцово-серых облаков. Не кучевых, а плотных, неестественно ровных, как стена.
«Конвективная ловушка!» – Джим ударил кулаком по приборке. – «Он нагревает узкий слой, создает восходящий поток-убийцу! Не лезь в него! Обходи!»
Энни рванула штурвал вправо. «Стратоскаут» кренился, стонал металлом. Серые стены облаков сомкнулись перед ними, как челюсти. Где-то внутри бушевал невидимый шторм. Давление упало резко. Уши заложило. Самолет трясло, как скорлупку в кулаке гиганта.
«Теряем высоту!» – закричала Энни, чувствуя, как машину тянет вниз, в кипящую серую бездну. Паника, холодная и знакомая, сжала горло. Внизу – не океан, а твердая, мертвая земля.