Этот мерзкий тип, не стесняясь, делится со мной впечатлениями,

- Твоя мать - неуёмная, ненасытная кобылица, - весело подмигивает.

- Мне это не интересно, - пытаюсь уйти к себе. Тошно такое слышать о родной матери, вроде как он её в грязи валяет, но и не возразишь, когда она сама не особо скрытничает.

- Я тебя понимаю, парень, - сочувствует и покровительственно похлопывает по плечу, - когда в штанах стручок засох, какой уж интерес, - и в голосе смех и превосходство.

А мама и вправду ничего не стесняется,

- Эх, сынок, разве о таком я мечтала? Ты из завидного жениха превратился в унылого затворника. Кому теперь нужен, даже ни одна старуха не позарится!

Короче, смысла в жизни не вижу, оказывается мужчина только и ценен потенцией да богатством, а у меня ни того, ни другого нет…

***

Приняв для себя решение, напоследок я навестил Мигуэля. Хотел отблагодарить старого козла за то, что ославил меня на весь свет. Даже планировал прибить, а потом передумал.

Застал его за переливанием какой-то бурды, он был так озабочен делом, что не обратил внимания на мой настрой,

- Пришёл за новым средством для своего поникшего шалуна? - усмехнулся, а мне захотелось макнуть его башкой в варево, которым он занимался. Но сдержался и ответил,

- Да! - а ещё добавил, - припаси побольше, - он и припас: выдал бутыль литра на три с какой-то мутью,

- Вот, свежачок! Дорогая штука, и в год не рассчитаешься за эту баклажку, но точно, расцветёт твой увядший цветок новым цветом!

- А, как принимать? - уточняю, а у самого уже руки чешутся.

- О-о! - грозит пальцем Мигуэль, - строго по одной чайной ложке на рассвете! И когда увидишь дно этого сосуда, всё в тебе воспрянет!

- Можно понюхать? - беру зелье и открываю пробку, делаю вдох и тут же кривлюсь, хотя пахнет просто скисшим сеном, - похоже, настой-то тухлый! - знахарь, ничего не подозревая, тянет носом,

- Да не может быть!

- А, давай проверим! - не теряя времени, хватаю его за шею сзади одной рукой, а второй вталкиваю в глотку горлышко бутылки и так и держу, пока всё варево, все три литра не вливаются в Мигуэля. Он брыкается, старается выдрать бутыль из себя, но я сильнее, а в гневе, тем более. И отпускаю его только тогда, когда она пустеет, - ну что, видишь дно сосуда? И как там у тебя дела в штанах? Расцвёл цветок? Смотри, как бы не заколосился! - я его больше не держу. Эскулапа накрывает мощная рвотная судорога, а мне на это любоваться никакого желания, ухожу, бросая напоследок, - желаю побед на любовном фронте, рассчитаешься за свои помои с собой сам!..

И это тоже моей сводной сестрице знать незачем. Хорошо, что заснула. И хорошо, что сводная.

Иначе, я - извращенец. Потому что меня к ней влечёт отнюдь не родственное чувство. Будь моя воля, захватил бы её сейчас сонную в плен и не выпустил, пока всю не распробовал. Нет, совсем не так, как тогда в доме. Не насильно, она сама бы отдалась, сама расплавилась мягким воском в моих руках, под моими губами, сама бы молила о продолжении. И раненая спина меня бы не остановила, и то, что немощен, благодаря ей, тоже. Вот как хочу Индри! Я знаю много секретов, как порадовать женщину и без того самого. Тем более, если она…

11. Глава 11.

Почему я тогда напал на неё по-хамски? Сам не знаю... Вернее, очень даже знаю! Теперь уж прятаться от правды, смысла нет…

Все девчата и молодухи в посёлке радовались любому моему вниманию. Я это внимание чую за версту, и не скрыть его никакими причинами и аргументами. Даже в поселковой школе, когда наша классная дама сестра Матильда оставляла меня после уроков убирать класс, подходила ли моя очередь или без очереди, я понимал зачем.