Звонил Денис Яковлев. С чего бы вдруг?

Тем не менее она ответила. Как бы ни достал он её в прошлом семестре, сейчас его звонок пришёлся к месту, ну или к настроению. Он словно разрушил это гнетущее чувство одиночества, которое в эту минуту почему-то вселяло дискомфорт.

Впрочем, понятно почему. Одно дело упиваться одиночеством в своём доме, когда вокруг ни души, и совсем другое – оказаться всеми заброшенной на всеобщем празднике жизни. Потому-то этот звонок словно приободрил её: заброшена, но не всеми.

– Да? – ответила она, стараясь, чтобы голос её не звучал так уж уныло.

– Привет, – отозвался Яковлев. Доброжелательно и даже, возможно, с радостью.

– Привет, Денис. – Алёна впервые назвала его по имени. Случайно вообще-то. Так уж получилось, но он, конечно же, отметил. Такого уж ничего не сказал, но тон сразу стал другой, более уверенный, что ли.

– Как день рождения отметила? – поинтересовался он.

– Хорошо. Спасибо за поздравление, – вспомнила она про смску.

– Не за что. Я бы тебе и подарок подарил, если б ты меня пригласила. Кстати, подарок я могу и задним числом…

– Не стоит.

– Эх… – многозначительно вздохнул он. – А что ты сейчас делаешь?

Можно было бы и соврать, придумать что-нибудь, но Алёна ответила честно. Умолчала только о причине своего ухода из дома.

***

*** 

Не прошло и четверти часа, как Яковлев примчался на своём скутере.

Оглядев её пакеты и сумки, он ухмыльнулся:

– Тебя из дома выгнали, что ли?

– Сама ушла, – мрачно ответила Алёна, не разделяя его юмора.

– Что вдруг так?

– Ну вот так. Решила стать самостоятельной.

– Уважаю, – одобрил он. – И куда теперь?

– Думаю вот снять на сутки, а там поищу...

– Делать нечего! Поехали лучше к нам в общагу. Я один в комнате живу.

– Нет-нет… – замотала она головой.

– Приставать не буду, обещаю, – заверил Денис.

– Всё равно, это не дело. Спасибо, конечно, но нет.

– Ладно, можно и не ко мне, а в другую какую-нибудь комнату тебя пристроить. Сейчас там полно пустых, поразъехались же все, кроме меня. Даже абитура уже свалила. А с комендой я договорюсь.

Алёна ещё немного поупиралась для виду, но в конце концов решила – почему нет? Во всяком случае, хоть какая-то определённость.

До Набережной добиралась на такси, но Яковлев, не отставая, ехал следом, и потом помог занести вещи в вестибюль общежития.

– Ты пока посиди тут, а я найду коменду.

Алёна послушно присела на скамейку. Огляделась по сторонам. Плиточный серый пол, стены, выкрашенные в нежно-зелёный, огромный плакат с длиннющим перечнем, что делать можно, а чего нельзя, в углу навесной ящик с огнетушителем.

С левой стороны вестибюль от коридора, куда умчался Яковлев, отделяла вахтёрская будка. С правой – железная решётка, увитая традесканциями. Узкий проход посередине заграждал допотопный турникет-вертушка. Распоряжалась турникетом, решая, кого – впускать, кого – нет, пожилая вахтёрша.

Сначала она таращилась на Алёну с нескрываемым любопытством, даже чуть привстала, потом, когда та перехватила её взгляд и приветственно кивнула, отвернулась, приняв безразличный вид.

Яковлев вернулся минут через двадцать. Вручил ей колечко с ключом.

– Всё, я договорился с комендой. Можешь пока перекантоваться в пятьсот двадцатой. Пацанов моих обитель. Они вернуться недели через три, не раньше. А ты пока сходи в ваш деканат. Пусть тебе дадут комнату. Должны. Тем более у лингвистов общага не чета нашей.

– Почему?

– Ну, у нас что душ, что сортир на весь коридор в одном экземпляре. А у ваших секционка.

Алёна не знала, что такое секционка, но догадалась, что условия, видимо, там получше. Хотя условия её не так уж и тревожили. Она, конечно, успела привыкнуть к комфорту, но от сибаритства была очень далека. Да и вообще, когда в душе хаос, а сердце разбито, все эти удобства начинают казаться такой мелочью…