– Какая птичка?

Но Максим отмахнулся, не стал вдаваться в объяснения, понимая, как это глупо и беспомощно прозвучит.

– То есть ты просто подумал, что я вот такая болтливая сплетница, даже не спросил меня, правда ли это, и сразу осудил? Навесил клеймо? И в наказание позволил втоптать меня в грязь?

Максим потупился. Горячий стыд душил его. Если бы она хотя бы не нравилась ему настолько сильно, то он наверняка смог бы говорить гораздо увереннее и убедительнее, а так удалось лишь с трудом произнести:

– Прости…

– Да даже если бы я выдала твой секрет, разве это оправдало бы ту подлость и жестокость? Разве это равнозначные вещи? Сплетни, банальные, глупые сплетни и… поломанная человеческая жизнь?

Максим молчал, наблюдая украдкой, как нервно подрагивали её тонкие пальцы, ни на секунду не находя покоя.

Да, он ожидал, что разговор будет не из лёгких, но не представлял, до какой степени. Самому ему было всё предельно ясно: себя он не оправдывал, но понять, в общем-то, мог. Алёна же как-то так всё извернула, что теперь, как ни крути, а он предстаёт мерзким мстительным подонком. И тут даже не сообразишь сразу, что сказать в свою защиту. Что вообще говорить. Поэтому Максим в который раз повторил:

– Прости. Я правда сожалею…

– А как ты узнал, что это не я? Ну, что разболтала твой секрет не я? – она посмотрела на него, прищурившись.

– Артём вчера признался, что это был он.

Она невесело усмехнулась.

– То есть теперь ты сожалеешь? А не признайся он, то и сожалеть бы не стал? Думал бы, что всё нормально, да?

В её глазах полыхал огонь, и щёки горели алым, только теперь явно не от смущения, а от гнева. И такой она ему показалась ещё красивее.

– Да почему ты так говоришь? Конечно, я так не думал и не думаю!

– Но ведь извиниться решил именно теперь, после признания Артёма. До этого, видимо, считал, что не нужно, что не за что извиняться.

– Да почему…?

Но Алёна его перебила. Говорила она с таким пылом, с такой убеждённостью, что Максим осознал – сейчас он до неё никак не достучится.

– Понимаешь, для меня страшно не то, что ты счёл меня сплетницей, хотя это обидно и несправедливо, но ошибиться может каждый. Для меня гораздо страшнее то, что ты в принципе счёл возможным разыграть меня в том гнусном споре. Понимаешь, у нормальных людей такие вещи просто в голове не укладываются ни при каких обстоятельствах!

Она с шумом выдохнула. Её еле заметно потряхивало.

– Потом, видимо, обида тебя отпустила, – уже спокойнее продолжила она, – раз ты всё же пытался помешать, но всё равно… Разве обида может оправдывать низкий, бесчеловечный поступок? Понимаешь, неважны мотивы. На такое человек либо способен, либо нет. Ты оказался способен.

Алёна поднялась со скамьи.

– Ты куда? – встрепенулся Максим. – Подожди…

Она взглянула на него с каким-то щемящим сожалением и покачала головой.

– Прости, мне надо идти. Я тороплюсь. Пока.

Алёна развернулась и стремительно пошла вдоль аллейки прочь.

– Пока, – разочарованно пробормотал Максим, глядя ей вслед, пока она не скрылась за поворотом.