А ведь с самого начала было достаточно всего лишь одного его слова, чтобы её приняли нормально. Да даже потом, когда Шилов вывалил на него "новость", он ведь мог сдержаться. Дома бы ей всё высказал и, глядишь, разобрались бы. Но нет же! Он всем показал, как она ему противна. Он и никто другой запустил эту волну. Сознательно сделал её жизнь невыносимой, унизил, как только мог, и другим позволял её унижать. И неважно, знал или не знал, что она не виновата. Он повёл себя, как конченый идиот. Только от его дурости пострадала она. Так что Артём, конечно, сука ещё та, но и он не лучше.

Тягостные размышления прервала мать. Они с отцом вернулись из ресторана и, очевидно, немногим трезвее Артёма. Но мать Максим жалел, несчастная она.

Хотя именно сейчас ему было не до жалости. И он просто терпел, пока она хныкала, сидя у него в кресле. Иногда лишь вставлял дежурное:

– Мам, да не плачь ты. Всё наладится.

Она помотала головой, горько всхлипнув.

– Ничего уже не наладится. Ты не понимаешь… Ты далеко от нас, не знаешь многого. А у Димы другая женщина…

Она вновь тихонько завыла.

– Ну подумаешь другая! Тоже мне новость. В первый раз, что ли? Сколько этих женщин у него было! Это ж так, просто секс… это ничего не значит.

Мать снова качнула головой.

– Я, конечно, знала, что он изменяет иногда. Вокруг него столько женщин всегда вилось. Но раньше это, может, ничего и не значило. Он если с кем и встречался, то тайком от меня, от всех. Заботился о репутации семьи. Имидж держал. А теперь-то что? И эта, последняя… тут всё иначе. Он её везде таскает. Говорит, что едет по делу, а сам – с ней. Вот недавно на день рождения Алёны этой её приволок. Представляешь, какой цинизм? Привести любовницу туда, где дети, где законная жена! Каково, а? И не просто привёл, а весь вечер от неё не отлипал. Чуть ли прямо там не…

Она промокнула слёзы платком. Максим не знал, что и сказать, как утешить плачущую мать.

– А знаешь, как это унизительно, когда все на тебя смотрят с жалостью, потому что всё понимают? И ты при этом должна притворяться, что тебе нет дела. Это пытка! А какой он стал жадный! Денег не допросишься. Вот мы к тебе приезжали недавно. Знал бы ты, каких скандалов мне стоило вытрясти из него эту поездку! Согласился только из-за Артёма. Ну и потому что сам рванул на Бали с этой шлюхой своей.

И новая волна рыданий…

– А ещё я опасаюсь очень, – прорыдавшись, сообщила она почему-то вдруг полушёпотом. – Что он теперь меня просто выкинет…

– Что значит – выкинет? – не понял Максим. – Куда выкинет?

– Ну, из дома, из жизни… Он даже, понимаешь, не стесняется теперь ничего. Единственное, что его сдерживало – это папа. А теперь папы не стало… Он меня выставит, а её приведёт сюда…

Мать снова зашлась в рыданиях. Потом вдруг резко смолкла, подняла на него осоловевшие глаза:

– А Артём как? Где он? Вы же с ним ушли?

– У себя, наверное, – процедил Максим.

– Как думаешь, может, Артёма к отцу подослать? Ну, чтоб он сказал ему… как сын… что, мол, не поддерживает его? А если вдруг что – останется со мной и с ним не будет знаться? Артёма-то Дима всё равно любит… Да, так я и сделаю. Артём у нас умный, может, ещё что-нибудь придумает такое… веское. Хотя сейчас, правда, Дима страшно на него злится. Опять же из-за этой Алёны... Но ничего, это мелочь, остынет.

Мать грузно, несмотря на малый вес, поднялась с кресла.

– Да, так я и сделаю. Как думаешь, Максим?

– Артём сто пудов что-нибудь придумает, уж точно, – буркнул Максим.

От щемящей жалости к матери не осталось ни следа. Наоборот, накатило внезапное раздражение.