Невольно вспоминалось, как внутри всё звенело натянутой струной просто от того, что он рядом. Как от одного его взгляда сердце обрывалось, как случайные, мимолётные прикосновения ощущались ожогами, как от его голоса тело покрывалось мурашками. Невозможно такое забыть.

Но такое, может, и не повторится никогда. Ведь сам Максим живёт другой жизнью. Так что же ей похоронить себя, навечно увязнув в воспоминаниях? Жить одним прошлым? К тому же, Максим принёс ей много боли. Единственное, что держало её – тот его горящий взгляд напоследок. И жгучий след поцелуя на губах.

Но это ведь глупо и саморазрушительно – отказываться от будущего из-за воспоминаний. Прошлое надо отпускать. Надо жить дальше. Все эти мысли, доводы, образы пронеслись в голове молниеносно.

Алёна посмотрела на Дениса. Он улыбался, но за улыбкой явственно читалось напряжение.

– Могла бы, – ответила она, – почему нет?

Напряжение спало. Он просиял.

– Ну ты же понимаешь, что вот теперь я от тебя не отстану?

– То есть? – улыбнулась она, изобразив лёгкое удивление. Это была приятная игра.

– То есть буду ходить, канючить, добиваться…

Его слова резко прервал сотовый. Звонил отец. Алёна извинилась, вышла с телефоном на балкон.

Разговоры с отцом последнее время стали настоящим испытанием для нервной системы. Потому что ходили оба по кругу: «возвращайся – не могу».

Однако на этот раз отец говорил с ней иначе. Без эмоций, глухо.

– Алёна, – он выдержал короткую паузу, за которую она, тем не менее, успела передумать всякого. – У нас несчастье. Вчера утром скончался Валерий Тимофеевич. Отец Жанны. Послезавтра будут похороны. Я прошу – приезжай. Прощание будет проходить в ритуальном зале на Волжской. В два часа дня. Похороны на Смоленском кладбище. Поминки будут в ресторане. Приезжай. Ты нужна, ты же член семьи, что бы ты там ни думала…

– Я приеду, – пообещала Алёна.

– Что случилось? – озабоченно спросил Денис.

– Дедушка умер…

Вдаваться в подробности – чей именно он дедушка – она не стала, и так вчера разоткровенничалась излишне.

– Сочувствую! – Денис скроил трагическое выражение.

Алёна раздражённо вздохнула. К чему эти пустые слова? Потом себя же одёрнула: а как он должен был реагировать? С каменным лицом сидеть? Да и сама она не лучше – вон как обрадовалась, узнав, что беда не с Максимом, а со стариком.

– Спасибо… – только и промолвила она.

***

***

«Прощание в ритуальном зале на Волжской. В два часа дня».

Слова отца эти два дня так и звучали в голове, вызывая непонятную нервозность.

Видеть его по-прежнему не хотелось, но не пойти – нельзя. Никак нельзя. Личные обиды в такие моменты кажутся ничтожными.

Денис подвёз её к назначенному часу. Алёна намеренно не приехала чуть раньше – не хотела лишних встреч и лишних разговоров. Да и пока ехали – просила Дениса не гнать, когда он вдруг спохватился, что время поджимает.

Он хоть в ритуальный зал за ней не увязался – слава богу, хватило такта.

Чмокнув в щёку – вроде нежность, а вроде и собственнический жест – Денис укатил. Договорились, что заедет к Алёне вечером.

Уж скорее бы вечер, подумала она, с тоской взглянув на серое приземистое здание.

Для себя она решила твёрдо – будет только на церемонии и на похоронах. А затем сразу уйдёт. На поминки ни за что не останется.

Перед массивными дверьми ритуального зала она вдруг заробела. Даже озноб пробрал. И неизвестно почему.

Суевериями она вообще-то не страдала, покойников не боялась. Три года назад вон целую ночь наедине с мёртвой матерью провела и ничего. Неужели так тревожно из-за отца?

Впрочем, ударяться в самокопания она не стала. Пересилив себя, приоткрыла двери. Юркнула в образовавшуюся щель и, стараясь не смотреть по сторонам, бочком-бочком вдоль стены подобралась ближе.