20 октября (н. ст.) Л. Троцкий (Л. Бронштейн), выступая в Предпарламенте, заявил о том, что большевики порывают с данным предприятием. Данное заявление сопровождалось свистом с трибун и выкриками: «Скатертью дорога!». Любопытно, что на собрании ЦК Л. Троцкий (Л. Бронштейн) и прочие сторонники бойкота оказались в меньшинстве – они собрали только 50 голосов против 77. Последнюю группу, стоявшую на соглашательских позициях, возглавлял Л. Каменев, и данный случай, а также позицию Л. Каменева, я моему читателю рекомендую запомнить; революционеры в РСДРП^>36 (б) возобладали лишь после того, как Л. Троцкого (Л. Бронштейна) поддержал В. Ленин (В. Ульянов).

Успех же самой революции, напротив, оказался предрешён: менее чем через неделю после создания ВРК (25 октября н. ст.), 31 октября н. ст., совещание представителей полков приняло резолюцию о неподчинении гарнизона Временному правительству; исполняться могли только те приказы штаба военного округа, которые подтверждены солдатской секцией Петроградского совета. Если учесть, что 90% мест в Петросовете принадлежало большевикам, речь следует вести о согласии солдатских комитетов подчиняться ВРК.

7 ноября (н. ст.) временное правительство оказалось изолированным в Зимнем дворце; все государственные учреждения уже были заняты патрулями, подчинявшимися комиссарам ВРК. Революция к тому времени проходила относительно спокойно, в ситуации «двоевластия» воинские подразделения из двух взаимно противоречащих приказов, отдаваемых ВРК Петросовета и Временным правительством, всегда предпочитали первый.

Штурм Зимнего дворца, вопреки ряду источников, всё-таки имел место, и затянулся с 21 час. 7 ноября н. ст. до 2 ч. 8 ноября н. ст. Однако едва ли здесь следует говорить о кровопролитных боях, скорее, о противостоянии увечных мыслью с калеками. Рабочие и солдаты, активно заседавшие в комитетах, настроены были крайне пассивно, например огромный Путиловский завод дал только 80 бойцов (!), и наступление началось лишь с появлением вечером 7 ноября н. ст. нескольких тысяч революционных балтийских матросов. Те, не решаясь перейти в атаку по правилам сухопутного боя (их можно понять, заседать в подпольных матросских комитетах в кочегарках «дредноутов» этим героическим парням было привычнее), обрушили на стены Зимнего винтовочные залпы. Из окон им ответили тем же: три роты юнкеров, женский ударный батальон (197 чел.) и 40 Георгиевских кавалеров-инвалидов, возглавляемых штабс-ротмистром на протезах. Перед этим оборонительные позиции покинули:

а) юнкера-артиллеристы, отозванные начальством училища (молодым людям нужно было выспаться перед завтрашними занятиями или что-то вроде этого);

б) казаки, требовавшие усиления пулемётами, пехотой и броневиками, чтобы избежать потерь, подобных тем, что они понесли в июле;

в) броневики, так как у них заканчивался бензин (видимо, холодное время года и суток вынуждало экипажи включить двигатели, чтобы те работали вхолостую, из-за чего горючее вскорости закончилось).

Наступательная операция имела солидную огневую поддержку: по Зимнему вела огонь артиллерия Петропавловской крепости (канониры умышленно брали выше) и крейсера «Аврора» (последний был расположен на рейде настолько неудачно, что снаряды, выпущенные из его орудий, попросту не могли достичь цели, поэтому стрельба велась холостыми). Самое смехотворное в этой истории то, что матросы ворвались в Зимний дворец с чёрного хода, который не охранялся (оборона не была организована, вероятно, юнкера и инвалиды были более заняты общением с женщинами-«ударницами». Они прошли туда вслед за куда более предприимчивыми и решительными мародёрами, обнаружившими возможность лёгкой поживы.