Одновременно для действий в тыловой в зоне начался призыв т.н. «коренного населения», что немедленно вызвало многочисленные восстания. Железнодорожные коммуникации и промышленность, по причине оттока рабочей силы на фронт, быстро приходили в упадок. Даже в тех случаях, когда удавалось закупить и реквизировать необходимые для снабжения армии продукты питания, те не доходили до фронта по причине заторов на железнодорожных путях и, разумеется, воровства.

Вместе с продразвёрсткой были введены продуктовые карточки; норма питания снизилась с 3 фунтов хлеба до 2 на фронте и до 1, 5 фунтов^>22 – в прифронтовой полосе. Даже если забыть о том, что питание исключительно хлебом едва ли свидетельствует о благополучном положении дел (большая часть скота, в том числе и молочного, была забита ещё в 1915 г.), такое уменьшение пайка свидетельствует об уже случившейся в тылу катастрофе. Разумеется, и эти нормы в большинстве случаев не выполнялись: в ноябре 1916 г. фронт получил лишь 74% необходимых грузов, в декабре – только 67%. Впрочем, по сравнению с Петербургским и Московским районами, данная картина ещё производит благоприятное впечатление, ведь там поставки ограничились 29% (!) от нормы.

В результате в Петрограде сложилась ситуация, чреватая взрывом сама по себе: здесь были расположены крупные заводы, например, Путиловский, Невский, Обуховский, Александровский и Арсенал, на которых работало до 400 тыс. чел., включая до 220 тыс. чел. кадровых; при численности населения города в 2 млн. чел., это составляло весьма значительную его часть. Рабочих от мобилизации защищала «бронь», так как они производили оружие, боеприпасы и стратегически важную продукцию; тем не менее, увольнения, как и призыв рабочих, неизменно вызывавшие волнения в их среде, являлись всё более распространённым явлением.

В Петрограде располагались и войска, причём в огромном количестве – около 160 тыс. чел. в составе запасных батальонов. При этом они были вынуждены ютиться в казармах, рассчитанных лишь на 20 тыс. чел.; численность некоторых запасных батальонов достигала 12 – 15 тыс. чел., что, конечно, усложняло поддержание в них надлежащего уровня дисциплины^>23. Это объяснялось просто: в отличие от союзников и противников, Россия так и не создала полевых учебных лагерей, сосредоточив их в собственной столице. Такому решению могло быть несколько причин: а) высокая плотность железнодорожных путей в районе столицы, позволяющая быстро маневрировать резервами; б) сложность предотвращения дезертирства из полевых лагерей, которые, таким образом, пришлось бы превращать в концентрационные; в) необходимость постоянно держать в Петрограде мощный противовес революционно настроенной массе столичных рабочих. Как уже говорилось выше, какая бы из причин не привела к подобному положению вещей, подавляющее большинство солдат запасных войск к тому времени представляли собой весьма неблагонадёжный человеческий материал. Что немаловажно, их продуктовый паёк, как и у рабочих, был урезан до 1,5 фунтов хлеба в день, из которых они в последние два месяца 1916 г. получали, учитывая перебои со снабжением, только около 178 граммов в день. Для сравнения: в период блокады Ленинграда в годы Великой отечественной войны минимальный размер хлебного пайка для взрослого человека колебался в пределах от 125 г (иждивенцы) до 250 г (рабочие) и даже более (375 г для рабочих цехов с высокой температурой).

Нетрудно заметить, что жители Петрограда к началу 1917 г., фактически, пребывали на осадном положении. По городу постоянно плодились и множились слухи о будущей революции, о необходимости изгнания немцев из правительства; сотрудники Охранного отделения, чьи информаторы активно работали во всех сферах общества, всё чаще доносили о напряжённом ожидании чего-то, некоего важного события, которое дало бы старт новому этапу в жизни города.