Здесь мы подходим к самому важному моменту – к отречению царя, которое ознаменовало собой завершение 300-летнего правления династии, начавшейся как русский боярский род Романовых и превратившейся впоследствии, в результате постоянных контактов с Германией, в Гольштейн-Готторп-Романовых. Как так случилось, что царь отрёкся? Почему в это время его даже не было в Петрограде? Почему мятежников, штурмовавших столичные госучреждения, не смели миллионы фронтовиков, преданных своей вере, царю и отечеству?

Дело было в том, что рабочие, покинувшие свои цеха ради разгрома булочных, выступили невольным и слепым орудием людей, давно уже замышлявших устранение царя. Люди эти, как ни странно, не имели ничего общего с коммунизмом, они не верили в Мировую социалистическую революцию, а большевиков ненавидели лютой ненавистью. Если вы предположите, что речь идёт о меньшевиках или об эсерах, даже об анархистах, вы глубоко ошибётесь. Я говорю о самой надёжной опоре престола – о русских офицерах и генералах. Как они превратились в подлых предателей, сказать с уверенностью нельзя; можно, однако, назвать ряд наиболее заметных причин: а) совершенно очевидное военное поражение России, которое, судя по условиям перемирия от 12 декабря 1916 года, считалось Центральными державами вопросом уже решённым – военные в таких случаях всегда начинают говорить о «необходимости политического решения»^>26; б) влияние сотрудников британской и французской военных миссий на решения, принимаемые в русских штабах – зависимость от поставок вооружения из-за рубежа, как и постоянно растущий внешний долг, позволяли представителям союзных держав диктовать условия, которые включали и «реформы системы управления»; в) власть, пришедшая в руки генералов в ходе войны, оказалась столь велика, что возвращать её царю они не имели ни малейшего желания. Последнее утверждение далеко не такое странное, как может показаться на первый взгляд. Идентичная ситуация сложилась и в Германии в 1918 г., когда кайзер Вильгельм II был вынужден бежать в Голландию, чтобы никогда уже более не ступить на родную землю, в то время как военные, в лице начальника Генерального штаба генерал-фельдмаршала – и будущего президента Веймарской республики – П. фон Гинденбурга, наоборот, только упрочили свои позиции. В СССР такая же смена баланса сил отмечается в период, последовавший за 1945 г., когда И. Сталин (И. Джугашвили) уже не обладал той полнотой власти, что в довоенные годы.

Кто же были те заговорщики, устранившие царя? Достоверно известно, что ни В. Ленин (В. Ульянов), приехавший в Россию только в апреле 1917 г., ни Л. Троцкий (Л. Бронштейн), пересёкший границу лишь в мае, не имели к Февральской революции ни малейшего отношения.

Впрочем, историки сходятся во мнениях относительно события, давшего решительный толчок революционному процессу. Изученное во всех возможных подробностях, оно, тем не менее, и сто лет спустя даёт обильную пищу для всевозможных мистификаций и домыслов. Речь идёт, конечно же, об убийстве Г. Распутина. Даже самый рьяный последователь идеи Мировой социалистической революции, осуществляемой профессиональными революционерами ради установления диктатуры пролетариата, сразу же столкнётся с обнаружит неожиданный и пугающий своей очевидностью факт: убийца Г. Распутина был наймитом Мирового капитала. Эту роль взял на себя сотрудник британской SIS О. Рейнер; его сообщником выступил князь Ф. Юсупов и группа российских офицеров, желавших смерти Г. Распутина. Г. Распутин, этот всемогущий «старец», окружённый нимбом ложной святости, скрывающим под собой дьявольскую натуру, обладал значительным влиянием на императрицу Александру Феодоровну. Современники отзывались о нём исключительно в негативном ключе, их воспоминания пронизаны ненавистью к тому, кто, не обладая должным образованием и высоким происхождением, принуждал их проходить через всевозможные унижения, прежде чем их дело поступало на рассмотрение к императору. Однако вместе с тем никто из этих, достойных всяческого уважения господ не говорил, с чего бы это их заинтересовала высочайшая протекция и почему это они искали способов добиться её, хоть бы и ценой обращения к императрице через «старца». Как становится понятным, речь шла о казнокрадах всех мастей; Г. Распутин, таким образом, превращался в беса-хранителя царской семьи – он принуждал взяточников принять коленопреклонённое положение и, раз для тех процветание государства уже являлось пустым звуком, а страх перед богом совершенно улетучился, приучал их повиноваться хотя бы дьяволу. Слава о «старце», распространившаяся по России, производила глубокое впечатление на тёмные и невежественные массы, особенно крестьянские. Разумеется, тот , кто хотел упразднить самодержавие, должен был в первую очередь устранить Г. Распутина – тогда и солдаты, в большинстве своём происходящие из деревни, увидели бы, что боги смертны, и революционеры смогли бы действовать относительно открыто, не опасаясь мести потусторонних сил.