– Нужен? – мама фыркнула и водрузила телефон на верхнюю полку шкафа. – Никаких "нужен". Пойдёшь гулять без гаджетов. Воздухом подышишь – только на пользу.

– Ты ничего не понимаешь! – голос Ани дрожал от гнева, и она сама удивилась собственной резкости. – Я уже не маленькая!

– Маленькая, не маленькая, но пока живёшь в этом доме, слушаться придётся, – не осталась в долгу мама, уже вернувшаяся к своим бумагам.

Слова мамы, произнесённые тоном, не терпящим возражений, вспыхнули в сознании Ани, как искра, разжигая пламя гнева.

– Ненавижу тебя! – выкрикнула девочка, даже не успев осознать, что именно сказала.

Мама резко обернулась, её глаза расширились от удивления, но Аня, не дожидаясь маминого ответа, резко распахнула дверь. Гнев заполнил всё внутри, сковал руки и ноги, словно был живым существом, которое нужно было как можно скорее выпустить. Девочка быстро накинула плащ и, хлопнув дверью так, что посыпалась пыль с дверной рамы, выбежала из квартиры.

Ноги несли её вниз по лестнице, сердце гулко билось в груди, а на глаза наворачивались слёзы. Едва выбежав на улицу, она замедлила шаг, пытаясь отдышаться. Холодный осенний воздух обжёг её щёки, смешивая слёзы с каплями дождя.

На улице Ане всегда дышалось легче. Она любила гулять по двору – там росли старые липы, их корявые стволы хранили в себе что-то древнее и загадочное.

Но сегодня воздух был другим. Он ощущался плотным, вязким, как кисель. Казалось, что вдохнуть его до конца невозможно. Аня остановилась и замерла.

Шум города, привычный и монотонный, внезапно начал тускнеть, словно кто-то потихоньку прикручивал звук. Аня почувствовала, как волосы на затылке встают дыбом.

Взгляд девочки зацепился за старую лавочку, поросшую мхом. Что-то мерцало рядом с ней. Едва заметное свечение, словно кто-то оставил на лавке светлячка, который решил разгореться прямо посреди дня.

– Что это? – прошептала Аня. Её ноги сами собой сделали шаг вперёд.

Чем ближе она подходила, тем больше изменялся мир вокруг. Шум окончательно исчез, словно его просто выключили. Даже холодный ветер, который только что хлестал ей в лицо, теперь застыл, уступив место неподвижной тишине.

Мерцание у лавочки усилилось и теперь походило на разрывающуюся ткань, светящуюся изнутри. Свет двигался, словно дышал, пульсируя с какой-то живой ритмичностью.

Аня остановилась, не в силах сдвинуться с места. Её дыхание сбилось, а стук сердца казался слишком громким для этой странной тишины.

– Иди, – раздался шёпот внутри неё. Он был одновременно пугающим и манящим.

– Что происходит? – её голос дрожал, но звучал удивлённо, почти зачарованно.

Она сделала один шаг, затем ещё и еще. С каждым шагом липы вокруг неё теряли свои очертания. Их стволы исчезали, растворяясь в серой дымке. Лавочка тоже стала призрачной, почти невидимой.

Страх парализовал девочку. Она хотела убежать, но ноги не слушались. Внутренний голос снова прошептал:

– Подойди ближе.

Когда она оказалась совсем близко, свет вспыхнул ярче. Аня инстинктивно зажмурилась, её ноги подкосились, но вместо того, чтобы упасть, она почувствовала, как какая-то невидимая сила подхватывает её. Всё кругом завертелось, словно вихрь, затягивающий её в свою сердцевину.

Последнее, что она успела ощутить, – это прохладное, мягкое, как лёгкий ветерок, прикосновение. Затем всё исчезло: город, шум, запахи осени.

Мир вокруг словно растворился, оставив её в абсолютной пустоте.

Когда Аня открыла глаза, первое, что ворвалось в её сознание, был запах. Он был густым, землистым, насыщенным, как после летнего ливня, пропитавшего всё вокруг. В нём смешивались ароматы влажного мха, свежей древесины и тонкие нотки чего-то цветочного, едва уловимого.