– Верно, каждый правитель само утверждается, за счёт унижения своего народа. А у русских, это традиция – усмехнулся Леонид – пришли, щас, накидаю на камни, лягу на полог и говори свои слова. Веник, в тазу, размокает, хлещи, я потерплю. Бывало, Светка так хлестала и накидывала, что крыша съезжала. Она, Светка, у меня термостойкая.

– Знаю – хихикнул Григорий – видел, как холодной водой тебя отливала. Охала, ахала, а после выволакивала в предбанник.

– Подглядывал?

– Ну, не без этого… но скорее вспоминал… так правильнее сказать будет.

Проснулся утром Леонид, как и вчера в прекрасном расположении духа. Но, уже, не побежал в трусах из сторожки, к бочке с водой. Лежал, наслаждался. Но сколько бы, не лежать, а вставать, всё равно, надо. Коську и остальных кормить. Ладно, Бим, а у Коськи зубов почти нет, да и у Тапыча тоже. Да, и живут ещё, на этом свете, «молитвами» Григория. И силой источника, «места силы».

Целый день, ковырял Лёня грязь в колодце, устал скакать вверх, вниз, вытаскивая полные вёдра. Извозился в грязи «по самые уши». И, когда солнце за ели спряталось, полностью выбился из сил. С матами, вылез из глубокой ямы и распластался на холодной траве.

– В баню его несите – услышал он распоряжение Григория.

И три «зубастые» пасти подняли его и понесли в неостывшую ещё парную. Осторожно запихали носами на полог… и Лёня… уснул.

Проснулся от того, что замёрз. Какими бы не были разумными псы и медведь, а дверь не закрыли. Вот и гулял холодный ночной ветерок по остывшей баньке.

Он, поёжившись, поднял голову. Тут же подошёл Тапыч, подставив спину. Лёня спустился с его помощью с полка, впрочем, не чувствуя никакого дискомфорта, со стороны организма. Усталости и след простыл, а вот продрог, это «да». Скинул грязную одежду, сполоснулся холодной водой, морщась от бегущих по телу «мурашек» И припустил голышом к сторожке. В сторожке было заметно теплее, печь каменная, ещё горячая. И Лёня, с остервенением растираясь полотенцем, наконец, почувствовал прилив тепла, прилёг на спальник сверху и, снова, отключился.

Очнулся, опять от лучика солнышка и под старым стёганым одеялом.

Открыл глаза, осмотрелся. Как и вчера, у порога лежал огромный овчар.

– Кось – позвал хрипло Леонид, пить хотелось страшно, горло пересохло. Овчар поднял голову – Коська, родной мой, цапни меня за пятку, так вставать не хочется, а надо.

Коська поднялся и, рыча, раззявил беззубую пасть, больше головы Леонида, направляясь к его ногам. Лёня подскочил – всё, всё, понял, сам поднимусь.

Морда пса усмехнулась, ну, как могла, а его туша, с грохотом, опять свалилась у порога.

И снова, Лёня целый день провёл в колодце. Но к вечеру, появился в его голове, голос Светы.

– Прости, Лёня, оставила тебя одного.

– Привет – усмехнулся он, привалившись, устало, к мокрой лиственничной стене колодца – ну, как? Много узнала?

– Много, Лёня. Но переварить всё не успела. Знаешь, это как с компьютером, загрузить, меня загрузили, но что бы установить, время нужно. Вот и крутиться, сейчас во мне, программа установки.

– А памяти хватит?

– Не знаю. О, а ты, я смотрю, не скучал. Почти всё вычистил. Может пора воду звать?

– Нет ещё, до нижнего венца, добрался, но если наполнить, снова грязь поднимется. Этот ил, ещё убирать и убирать. Григорий сказал, ещё метр. Там песок должен быть – топнул он ногой по чёрной жиже дна.

– Вылазь, завтра Валера придёт, вместе и закончите.

– А ты, никуда не улетишь?

– Нет, теперь я с тобой. Древние боги взяли меня под своё покровительство, но не привязали. Я, в общем-то, свободна.

– Так не бывает, никто ничего не делают просто так, все ждут ответной услуги, пусть даже, простого доброго слова, но ждут. Что-то ты должна дать им взамен?