– Прощайте, други, я ухожу – проскрипел, в голове Леонида, Феклист – Светлана, я должник перед тобой. Даст БОГ, в следующей жизни, расплачусь.

– Прощай – хором ответили души Григория, Николая и Светы.

Леонид потёр виски, слегка ломило. Непривычно и необычно, вот так, слушать в голове голоса. Напрягает. Посмотрел на образ жены, сотканной из света и теней, зависший рядом.

– Завтракай, Лёня – попросила она – нам с тобой нужен колодец.

Леонид кивнул и принялся за остывший завтрак.

Весь день он провозился с колодцем, подготавливая его к чистке. Мастерил лестницу из берёзовых стволов, которые разрешил срубить Григорий, плёл верёвку попрочнее, из капроновой, бельевой. Делал подъёмный блок над сгнившим срубом, что бы поднимать сырую землю и мусор со дна, глубокого, не меньше трёх метров, колодезного зева. Отвлекался лишь на то, что бы перекусить сухарями и открытой тушёнкой.

За ним внимательно наблюдали Тапыч, Коська и Бим. Ну и, Григорий со Светой. Николай улетел на осмотр своих территорий.

Лишь в потёмках раннего осеннего вечера, он выпрямил натруженную спину.

– Баню, топи – распорядился Григорий – продолжим твоё лечение. А ты, Коська, зайца принеси, да пожирнее, вам всем, жрать, что-то нужно. Тапыч, давай за мёдом, я знаю, ты припрятал его в дупле, с лета. Бим, корней мне нарой, тех, которые я показывал. Да шустрее, старики, вашу мать… Света, полетели на святое древнее капище, попрошу богов знания тебе дать. На это они откликаются, иногда. Николаю и мне, дали в своё время, Феклист отказался. Обретёшь плоть, ведуньей станешь.

И все, молча, повиновались, признавая главенство старого охотника.

А Леонид, когда все разбежались, кряхтя от усталости, побрёл к бане. Потом топил печь в сторожке, поставив на плиту чайник и кастрюлю с водой. Знал, что распоряжение Григория не останется не выполненным. И заяц, обязательно будет.

Первым появился Тапыч, осторожно неся в зубах, кусок берёзовой коры с горкой лесного пчелиного сотового мёда, уже покрывшегося засохшей коркой. В хвое и лесном мусоре. Но Лёня, поблагодарив и погладив медведя, принял у него его бесценный подарок. Он знал, что лесной мёд диких пчёл, на ноги ставит и самых безнадёжных больных. А очистить от мусора, не проблема, пять минут.

Следом прибежал Бим, неся в пасти горсть, каких-то корешков. Подбежал и вывалил их в ладони хозяина, виляя хвостом. Потом и Коська приволок огромного зайца, уже успевшего сменить, наполовину, шубку.

Лёня, погладив их и, похлопав по бокам, принялся за разделку тушки. Пока варил зайца, накормил остатками каши и макарон, псов и медведя. Поставил на плиту большую кастрюлю, всыпав в воду остатки крупы, разной, что было, скинул очищенный и вымытый заячий ливер, решив кормить их и себя из одной кастрюли. И сел, задумавшись, забыв о своём желудке.

… Блин, мы тут с голоду опухнем – думал он – сухарей мало, крупы нет. Тушёнки, четыре банки осталось. Половина пакета муки. Надо в деревню идти, километров двадцать тут. Не помню, есть ли там магазин? А до села, все сорок будет. А обратно как? Не дотащу всего. Старость чёртова. Лет бы десять назад, и быка упёр, а сейчас? Да и часто не находишься. Одна надежда на Валеру. Не бросит, конечно, но…

– Я придумаю, что-нибудь – встряхнувшись, поднялся он с топчана – придумаю. Вот только, Григорий здоровье поправит, и придумаю – проговорил Леонид в голос.

– Конечно, придумаешь – услышал он, в ответ, бас Григория – на то тебе и голова дадена. А Светлану не зови, пока. Она на капище, с богами разговаривает. И насчёт пропитания не беспокойся, Тапыч, вот-вот, в берлогу заляжет. А Коська с Бимом мясом, и себя, и тебя обеспечат, ну, и я помогу.