– Ну как дела, Василий Иваныч?

А он ответить:

– Ничего, Петька, (Анка?)

Но никто не подходил, только ворчал рядом Титаныч:

– Никаких вам шашлыков, – отмахивался он от поступающих издалека, со стороны озера предложений. – Шашлыки! Нажретесь горелого угля… Надо с ваших, с молодых лет здоровье сохранять.

Остальные уже купались в озере. Почти внезапно наступил вечер, даже сразу же – ночь, как и должно быть здесь, совсем рядом с экватором. Несмотря на его близость, было совсем не жарко. Не умеющий плавать Конг стоял у берега, до колен ощущая мягкую прохладную тину, в которую погрузился. Радостно ухая, поливал себя из хобота водой.

– Хорошая вода, – кричал он купающимся. – Вкусная!

Голоса Ахилла и Дианы разносились над оранжевой от заходящего солнца плоской поверхностью воды. Диана уплыла далеко от берега, на середину озера. Там белели ее необычно бледные для этого мира руки и плечи. Боги и духи этих мест с удивлением прислушивались к непонятной им странной речи.

Кое-как все откликнулись на призывы Титаныча наловить рыбы. Оказывается, запасливый старик захватил с собой тонкую капроновую сеть. Рыба ловилась здесь удивительно легко: через полчаса над поверхностью озера появилась и полезла на берег черная сеть с серебряными светящимися в темноте рыбинами.

Наверное, в костер попали ветки кофейного дерева. Как будто неуместный запах жареного кофе уносился куда-то в темноту.

Титаныч, движимый инстинктом кухонного робота, сварил буйабес, что-то вроде ухи с помидорами. Разложил на берегу, на плоском камне скатерть. Старик, и под его руководством Диана, сервировали этот, вроде бы, стол. Оказывается, старый чудак притащил на себе сервиз Ломоносовского завода и даже фамильное серебро. Объяснял, что так всегда – и в путешествиях, и на войне – поступали в роду Кентов.

– Неплохо замастырил, Титаныч, – с удовлетворением произнес Ахилл. – И бомжпакеты не понадобились.

Вегетарианец Конг буйабес есть не стал, он остался доволен фруктами из джунглей.

– Хорошо на каникулах, – раздавался звонкий голос Дианы.

Титаныч, наконец-то, успокоился, задумался о чем-то, глядя на местную желтую почему-то луну, похожую на гигантскую копейку, над белой вершиной погасшего вулкана.

А Платон сейчас ощущал что-то неопределенное: казалось неуместным, что они сейчас здесь:

«Вот вы не задумываетесь о том, что каникулы когда-нибудь кончатся, а найти-раскопать артефакт за это время невозможно. При всем вашем зеленом оптимизме».

Он тоже глядел на необычную гигантскую, будто приблизившуюся к ним, луну.

«Луна. Когда-то фантастический мир. Кто знает, возможно, скоро они окажутся там, на этом желтом шаре, – может быть, уже через несколько дней».

В небе было много звезд, сегодня – необычно много. А может, он просто давно не смотрел на небо.

«Какая самоуверенность считать, что человек стал выше и уже не нуждается в земном, оторвался. Каково, наверное, тем, кто остался без всего этого – там, наверху, совсем далеко-далеко». – Заметил, что выстраивает в голове слова в красивые фразы, будто готовится писать какую-то статью.

– Всё время ощущаю, всеми своими сенсорами, – заговорил рядом Титаныч, – будто опять, как раньше, с сэром Сократом в экспедиции оказался. Так и жду, что сейчас он из-за тех кустов выйдет. В своем пробковом шлеме, гетрах, знакомых таких. И вроде нужно подготовить все к этому, как положено, по традиции: фляжку с бренди, чарку серебряную, сигару его любимого сорта. Таких сигар, наверное, уже и на свете нет. Эх, время!.. – непонятно закончил он.

Рядом уже спал Конг. Он, все время удивлявший своими неземными привычками, засыпал прямо на земле. Ложился и сразу же замирал. Так и лежал неподвижно всю ночь.