– …Ты-то все за рулем, за баранкой, как раньше говорилось… А у меня суставы совсем стерлись, сколько за жизнь хожено на этих старомодных ногах…

– В ушах то шумит, то свистит. Иногда электроны шуршат, будто горох по железной крыше.

– Уже и память размагничивается… Как у белковых. Этот самый, как его… Склероз.

В голову почему-то пришло, что вот также когда-то летели герои Жюля Верна на воздушном шаре. Платон подумал, что он тоже на какое-то время стал как будто жюль-верновским героем. Еще утром принимал экзамен у незнакомой студентки, получил в банке этот вот портсигар с посланием к нему прадеда, потом хулиганы стреляли в него из старинного автомата, а сейчас, ночью, он уже оказался на другом краю земли, в другом полушарии, вообще, непонятно где.

– Ничего, эта молодежь правильная. – Это были первые слова, которые Платон услышал утром.

– Зачетная молодежь, – говорил Титаныч. – При понятии, надежная. С такими можно за сокровищами ходить. Я сам такой же раньше был, давно… Вот решил вспомнить былое.

«И этот тоже про сокровища»… – с неудовольствием подумал Платон, окончательно просыпаясь.

Из динамиков флаера доносились голоса летящих рядом. Кажется, они устроили игру: кто больше увидит что-нибудь внизу. Конг оказался самым зорким:

– Черепаху вижу. Большую, и плавники у нее большие. Плывет, будто летит.

– А еще чего видишь? – спрашивала Диана.

– Дельфинов вижу.

– Ну, дельфинов везде много.

– А это что? – послышался голос Ахилла. – Забыл, как называются. Лангусты. Или омары.

– Ой, я сама вижу, – доносился звонкий голос Дианы. Ее розовый пузырь стремительно несся над самой водой. – Колонной по дну идут. Маршируют.

– Не наигрались еще, – проворчал Автопилот. – Их бы чем полезным напрячь. У нас в парке один водила рассказывал, вез двоих, таких же молодых, над Маркизовой лужей. Вез, вез, а те, чтоб не платить, на ходу выпрыгнули… Ну что, – отвечал он на вопрос Титаныча. – Подобрало их другое такси.

– Не ушли значит от оплаты? – спросил Титаныч.

– Не удалось.

Сбоку, будто прямо из воды, поднимались старинные небоскребы Гаваны. Сверкали, словно друза кристаллов хрусталя.

Грузовик стал плавно снижаться. Он почему-то задержался, кружил, медленно облетая это место над океаном.

– Я специально свернул немножко, – говорил Автопилот. – Помню, в молодости летал я здесь когда-то…

Наконец, все увидели под прозрачной зеленоватой водой каменные ступени, белую террасу.

– С кладоискателями сюда летал. Тоже сокровища добывал, – продолжал Автопилот. – Золото тогда со дна доставали, – Его крышка с прорезью для монет, похожая на восьмигранную кепку, задребезжала. – С месяц на палубе сидел, искателям помогал. Ох, и насмотрелся я на это золото. Слитки, монета бочками. Вы, молодые, небось, и не видели его никогда.

– Ничего, скоро увидим! – донеслось из динамиков.

– Достают со дна бочки, сундуки, пушки бронзовые, – все рассказывал Автопилот. – Все старое, гнилое, рассыпается, а золото будто новенькое совсем. Словно только отлили, на солнце горит. Вечное. Не то, что мы, – вернулся он к прежнему. – Износимся, заржавеем и на свалке свои дни закончим.

– Недолго осталось, – поддержал его Титаныч. – Да уж, нас не из золота изготовили.

– А я вот мечтаю когда-нибудь зарядить машину полностью и отпустить ее в свободный полет, точно на Север. Пусть летит до конца, пока не упадет где-нибудь во льдах. Чтоб я сам не знал где. Буду лежать там, пока не заржавею до смерти.

Целый день сегодня продолжались эти стариковские разговоры.

– Я уже десятый гарантийный срок тяну, – говорил Титаныч. – Иногда думаешь, что и в этом возрасте жить можно, но и он кончается. Только из-за такой молодежи и держусь – куда они без меня. Они-то и не понимают, на какое дело идут.