Имперские латы неплохо выдерживали удары клинков. По крайней мере, давали трещины далеко не сразу, позволяя воинам долгое время сражаться. А те и сами стремились не подставлять дважды одно и то же место под удары врага. С наступлением ночи же, когда солнце скрылось, ситуация начала ухудшаться.

Над ордой демонов где-то вдали высился чёрный смерч. И по мере его приближения вихрь разрастался в многолапое свирепое чудовище, в глазах которого сверкали сиреневые молнии. Священники яркими лучами, парящими в воздухе символами и устремившимися ввысь сияющими сферами атаковали подобную звериному черепу, вытянутую по краям голову рогатого монстра, его конечности, разрушая сгустки тьмы, из которых Бальтазар слепил это создание.

Лорду-чернокнижнику именно это и было нужно. Чтобы имперцы палили по краям, а не вниз, где сам он пешком в сгустке мрака пробирался к их укреплению. И пока зверь тьмы постепенно разрушался под их яркими залпами, терял конечности, наросты, практически треть головы и испещрённые дырами лапы, Бальтазар уже смог метнуться в змеящейся дымке вперёд.

Ему не нужно было прорываться через плотный строй пехоты, биться, словно таран, в плотные ворота с опущенной герсой за ними. Дугой извивающегося змея из клубов чёрного дыма чернокнижник резко перескочил через ворота, приземлившись в сверкающей защитной капсуле. И пока к нему сбегались на территории гарнизона местные бойцы, он всё сильнее концентрировал энергию в потоках, трепавших его плащ и волосы, а затем высвободил её волнами во все стороны.

Защитная капсула разлетелась заострёнными осколками, пронизывая чародейской силой любые кирасы. Бальтазар пребывал в ярости, был преисполнен собранной тёмной силы, которую и высвобождал из себя, окутывая тела раненных и разлетавшихся прочь воинов. А затем, наоборот, белёсые нити по жесту прижатых к себе рук потянулись к нему по воздуху сияющими дорожками от каждого тела.

Некромант вытягивал их души, поглощая и набираясь мощи, восстанавливая силы и высасывая энергию из поражённых тел, подпитывался ими, вбирая в себя. По итогу на землю падали уже вместо мужчин и молодых парней иссохшиеся дряхлые старики, которых даже узнать толком было бы невозможно. Силы же их запечатывались древней магией в теле некроманта, наполняя его, становясь его частью, целиком переходя в подчинение.

Оставляя шлейф из подрагивающей тёмной ауры, Бальтазар Кроненгард неспешно ступал в сторону часовни гарнизона. Пехота, глядя на своих поверженных товарищей, решила, что свои жизни дороже. Раз некромант идёт не к ним с таким суровым видом, значит, есть момент попросту убраться в башни и внутренние галереи. Засесть, затаиться по комнатам гарнизона, может, и вовсе сбежать по каким-то подземным ходам, если таковые имелись и были, разумеется, им известны. Вероятно, где-то там скрывался и Гаспар со своими исследованиями, так как старика нигде не было видно и он уж точно не участвовал в битве снаружи.

Лорд Кроненгард же безо всякого труда вошёл в часовню, вдали завидев искомую персону с рыжими волосами, в зеленоватом кафтане, дайконской маской на поясе и катарами на запястьях. Уверенной походкой и с суровым взором чернокнижник направился прямо к ней.

Анфиса ответила схожим взором. Поднялась от архиепископа, за которым ухаживала, делая компрессы, и обнажила лезвия своих орудий, готовая к схватке. Однако между ними возникла ещё одна фигура. Альберт Крэшнер перегородил путь чернокнижнику, из-под чёрной абайи достав таскарскую шпагу.

– Думаете, если я бывший святоша и просто посол, то не владею оружием? – заявил он Бальтазару. – Вы не сдвинетесь с этого места.