– Не тронь её! – восьмёркой двигая руку, хлестала по лавочкам Нэм, приближаясь и угрожая чернокнижнику.

Анфиса перестала давить катарами и просто врезала Бальтазару по лицу каблуком другого сапога. От подобных действий барьер, похоже, не защищал. Лишь отражал металлическое оружие. Ведь не спас он и от удара кнутом по мундиру. Обжигающие спазмы снова разразились по всему телу, заставив чернокнижника вскрикнуть.

Девочка вырвала ногу из вздрогнувших пальцев некроманта и отправилась за трибуну на постамент. По сути, бежать было особо некуда. Справа и слева – каменные стены, а двигаться к выходу можно было лишь через центральный ход, что означало бы ещё раз пробежать в сторону матери мимо чернокнижника.

Нэм приближалась, а Бальтазар, лёжа на спине, сплетал новые заклинания. Белёсые призрачные щупальца-лианы устремились в разные стороны, скользя в воздухе толстым клубком кишащих змей над спинками скамеек часовни. С разных сторон они впивались и врезались в тело Немезиды, пытавшейся разрезать эти стебли взмахами кнута, но те лишь сильнее её окутывали.

На помощь с левой, а для Бальтазара – с правой стороны, пришёл Альберт, ударом шпаги рассекая часть из этих призрачных сгустков. Некромант тем временем уже смог подняться, разгораясь непроглядно-чёрной аурой со спины, застилая видимость происходящего для Анфисы, чтобы та не запрыгнула на трибуну и не захотела в резком прыжке вонзить свои катары ему в спину.

– Смелее, она просто богиня возмездия, – объявилась позади некроманта богиня Морриган, подбросив ему в руки чёрный клинок.

– Я рассеку его пополам в один взмах! – пригрозила Нэм им обоим.

У правого витража часовни, где изображалась мозаика «Торжество смерти» – популярный сюжет, где скелет в саване держит в руках косу, а из-под земли то и дело показываются призрачные руки и головы, – объявилась богиня Мортис. Не столь громадная, не с замок размером, как парила ещё не так давно над холмом, а ростом практически с человека, но по-прежнему левитируя в воздухе, потому казалась изрядно выше.

– Смотри, кто явился сюда за всеми душами, что ты успел насобирать! – ухмыльнулась Немезида гостье, словно старой подруге.

– Этому не бывать, – раздался гудящий и мощный мужской голос.

С противоположной от Мортис стороны, где мозаика изображала сюжет «Страшный суд», на которой павшие на колени фигуры глядели ввысь или хватались за головы, покорно кланялись либо рыдали в ужасе, а в вышине на сложенным из синего стекла фоне неба парил золотой пернатый ангел, трубящий в красивый рог, объявился в сверкающих доспехах сам Габриэль, размахивая металлическими крыльями.

Из-под шлема, как и прежде, не было видно лица. Там не было ничего, просто вид на заднюю стенку, словно невидимка был облачён во всё это великолепие из составных позолоченных пластин с заклёпками, узорами, шипиками и небольшими насечками. Что у него, что у Мортис было множество рук, только если богиня смерти сжимала серпы, то Габриэль был вооружён различными видами одноручных клинков.

– Слетелись, стервятники, за чужим добром! – процедил Бальтазар. – Я прям нарасхват, чувствую себя выпускницей элитной школы на балу всей аристократии Иггдрасиля, – скривился он. – Или же школы церковной, учитывая обстоятельства, – разведя руками, быстрым взором окинул он убранство часовни.

– Эти души тебе не принадлежат, – заявила ему Немезида.

– А кому принадлежат тогда? Их владельцам, что сожжены, гниют в земле или маршируют где-то там в моей армии? Зачем они трупам? Что мёртвая плоть может с ними делать? Или это новое веяние такое? Внетелесный опыт: сначала умри, а потом воскресни, так, что ли? – пророкотал чернокнижник. – Я их поднять могу и без душ, вон там, на пороге, валяются веером. Хочешь, покажу? – сконцентрировался Бальтазар на павших, и вскоре у входа в часовню начали ковылять зомби тех, кого он убил на подходе сюда.